— А ведь ты меня спасла, сестричка, — проговорил пожилой мужчина в костюме, а не форме. — Помнишь, зимой сорок первого ты…
— Сашка? — глаза женщины были полны недоверия. — Корреспондент?
— Да, Верочка, — улыбнулся он и пояснил остальным. — Из горевшей полуторки меня вытащила и двадцать километров на себе до наших тащила.
— Сашка… — прошептала женщина, касаясь его кончиками пальцев, на что мужчина просто обнял Верку.
— Спасибо тебе… — поцеловал он ее в щеку, от чего рыжеволосая женщина просто залилась румянцем. — И сыну твоему спасибо…
Они еще долго сидели в клубе реабилитационного центра, вспоминая, разговаривая и рассказывая. Казалось, время остановилось, только всхлипывала от избытка чувств Аленка, ощущая себя среди своих, как в том, далеком уже году. Гришка же вдруг понял, что они вернулись домой. Не будет больше бомб, снарядов, десятков ранбольных и падающих от усталости хирургов. Оно все осталось в прошлом, как и Магическая Британия. Теперь можно действительно просто жить.
***
Месяц в реабилитационном центре совершенно изменил и Гришку, и Гермиону, и Аленку, и даже Верку, Саша очень хорошо это сейчас видела. Женщина смотрела в живые, радостные глаза детей, понимая, что теперь они смогут и в школу, и на улицу без ППС выйти. Вот только Вера была грустной, но об этом можно было поговорить и позднее.
— Товарищ лейтенант госбезопасности, — обратился к ней Гришка. — Мне бы оружие сдать.
— Не боишься опасности? — удивилась женщина, разглядывая мальчика, становившегося просто пацаном.
— Мы на своей земле, война закончилась, — ответил ей товарищ старшина. — Теперь только жить.
— Сделаем так, — задумчиво проговорила товарищ лейтенант госбезопасности. — Мы его запрем в железный ящик у тебя в квартире, на всякий случай.
— Согласен, — с уважением посмотрел на нее мальчишка, сразу же куда-то умчавшийся. Хотя, понятно, куда — катать свою Гермиону на качелях. Ну и Аленушку, конечно, как же без нее-то?
А лейтенант Роднина отправилась разговаривать с Верой, ибо грусть в глазах женщины навевала не самые простые мысли. Однако понаблюдав за рыжеволосой женщиной, Саша отправилась разговаривать с Александром Тихомировым, ветераном издательства «Красная Звезда». Лейтенант, как ей казалось, понимала, что происходит с Веркой, а так как они все были магами, то уравнять возрасты большой проблемой не было, если, конечно, речь была именно об этом.
— Александр Викторович, разрешите с вами поговорить? — поинтересовалась товарищ лейтенант.
— Говорите, товарищ офицер, — улыбнулся дотоле грустивший мужчина. Что-то не давало ему покоя, что-то необычное, как будто память всколыхнулась.
— Я хотела спросить, как вы относитесь к Вере, — Саша была серьезна, понимая, что надо бы дать объясниться этим двоим, но времени особо не было — скоро им возвращаться в Ленинград.
— А какого… — начал тезка лейтенанта, но потом задумался. — Вам же честный ответ нужен?
— Желательно, — кивнула женщина. — Даже очень желательно.
— Тоненькая девчонка тянула меня по лесам, уговаривала потерпеть… — вспомнил товарищ Тихомиров. — Где-то находила ягоды, даже хлеб, двадцать километров, под огнем, под бомбами… Тогда я ее полюбил и, кажется, люблю до сих пор.
— Пройдемте, товарищ, — Сашка поняла, что не ошиблась, потому препроводила ветерана-корреспондента туда, где молчаливо плакала на берегу озера Верка. — И чтоб объяснились! — прикрикнула лейтенант на ошарашенно смотревших на нее людей, добавив что-то про баранов не по-русски.
От такого подхода Верка замерла, во все глаза глядя на Сашку… Того, кто снился ей еще тогда, иногда приходя в сны и сейчас. Тот самый Сашка, закрывший ее собой от осколков в самом конце. Тот самый, кого она полюбила, лишь взглянув в серые глаза. Женщина вспомнила Гришку и Гермиону, их счастье, их готовность и заговорила: