Вот что находится под вашей кроватью, в нашем подвале, в гараже, сарае, игриво подмигивает вашей супруге: будь она трижды проклята — болтунья.
Вот ваша тень. Ваш страх и пугало. Ваше горе. И… Баста… Не вам одному тяжко, невмоготу. Под всеми висит известное и ежесекундное… зловеще покачивается. Не дай бог. Не дай… Не приведи всевышний к сокрушению наших чаяний и надежд. Отринь грядущее. Останови мгновение. Авось и повезет. Везет же дуракам и пьяницам. Вознеси и помилуй. Будем ждать, будем надеяться: терпеливо, трепетно, покорно.
Приложим свое любопытное, но безвредное ухо к следующим дверным замочным скважинам. Слышимость может быть не ахти какой, но мы с вами, читатель, тоже не так наивны и примитивны, как думают порой некоторые от сильных мира сего. Нам жить. Мы ответственны. Поэтому нам надо все знать.
* * *
— Что ж, товарищ Чан, ваши догадки во многом оказались сходны с действительностью. Динстон — ябеда. Наших заверений для него оказалось недостаточно. На Теневого наступил — запах пошел гнилостный и уничижающий. Прохиндей. И этот клещ обойный полчаса тыкал мне пальцем в лоб. Политикан! Он знает, как нужно строить отношения с противниками, кто есть кто! Пигмей от политики!
Вся язвенная накопившаяся желчь выходила из генерала булькающим потоком продуманной брани. Он выискивал самые кусающие слова, самые такие, чтобы утихла боль от нанесенных обид и унижений. Старческий голосок, но с нотками драчливого упрямства, лихо импровизировал, не обращая внимания на подчиненных, терпеливо сносивших гремучую брань по неприсутствующему лицу.
— Как сметлив, способен на своем месте! Жук портфельный! Гнида цитатная. Обидел он меня крепко. Выскочка! Выехал на неурядицах. Уловил момент и ветер. Теперь он все знает, все видит. Каждому волен указывать и поучать. Пройдоха, каким место в грязных вертепах проституткам противозачаточные подносить. Подумать только, кто сейчас над нами. Вот и люби после всего этого свою страну. Ну ничего, плохо он знает старика. Не так все могуче и неуязвимо кругом, как представляется его сытному чреву. Вы, полковник, молодчина, за это я вам обязан. Американцев я считал проще.
Полковник Чан, без интереса до этого разглядывавший карту страны, решил помочь шефу забыть неприятности.
— Странно не то, что янки добрался до Тени. Странно то, как они, прожженные тактики, так явно, просто со смешным базарным прикрытием, выставили свои кадры на нашей территории.
— Ну-ну, — поддержал шеф, уловив для себя мысль в словах подчиненного.
— Торговое представительство: но кто в министерских особняках не знает, что Динстон мечется в нужде по монахам. Общие цели! Для кого? — риторически жонглировал мыслями Чан. — Что за резидент? И шайка при нем — поголовно диверсанты — прямоугольные личности. Все снисходительно относятся к ним, но искомую цель бравых простачков выявить никто не может.
— Ну, а вам что приходит на ум? Вы ведь тоже полковник.
— Оказывается, еще не все известно. Появилась новая фигура: скромная до подозрительности — торговый эксперт мистер Маккинрой.
— Что это у них все торговцы? Ну и нация.
— Вот это и наводит меня на мысль, что янки тоньше взялись. Кто мог вывести Динстона на Теневого?
— Если так напропалую бравировать, то вы сами себе карты из колоды таскаете.
— Только карты. Но чьи? Что за масть? Игроки-то в Лэнгли.
— Чанушкa, не поучайте только вы меня. Мне хватило от Пигмея. Никто вас за один стол с господами из Лэнгли не посадит. У нас игры заочные.
— Heт, нет. Я только рассуждаю. Американцы запросто идут на провалы там, где им есть резон. В остальном они действуют на достаточно высоком рискованном уровне. Возможности имеют самые разнообразные, средства неограниченные. Поэтому, думается мне, Динстон и его команда — театральная труппа, не более.
Генерал нервно зашевелил пальцами, но сохранял равнодушное спокойствие.
— Сам полковник не замечен в противозаконных акциях, почему все так наивно и выглядит. Но надо обязательно распознать степень их воздействия на наши высокие чины. Суметь вовремя нейтрализовать, чтобы не вклинились прочно к нашим охочим до заграницы лицам. Полковник Линь, мне и ваше мнение важно.
— Согласен с тем, что непривычно возятся они у монастырей. Но Шао не первый, куда они сунулись. Туристы, путешественники, — иронически пощупывая свои очки, мямлил неохотно Линь. Щупленький, лысоватый, очкастый, он не производил должного впечатления на своей должности. Немногие догадывались, какой своеобразный интеллект таился под этой невзрачной внешностью. — И разрешение есть, и визы всякие. Для них нет проблем даже таких, с которыми сталкиваемся мы. Вот разница между нами и ЦРУ.