— То-то, — довольно процедил сквозь зубы полковник, — пусть знают: Америка никогда не шутит, особенно с деньгами. Валюта должна знать счет и место. Потому и богата Америка. Она считает, охраняет от посягательств свои, да и… чужие деньги. В этом ее сила, могущество, неподкупность.
— Браво, полковник, браво. Добавьте: и ее людей, — декламированно поддержал Маккинрой.
— Но как они бедны, — придавая нужный контраст обстановке, внушительно продолжал Динстон. Он разглядывал монахов, словно аборигенов с островов Полинезии. — Они что, с рождения носят одну рясу? Как однообразны черты лиц. Даже не представляю, куда они смогут вложить те пачки долларов, которые мы им всучим? При их-то образе жизни! Еще торговались!
— Осторожнее, — шепнул скороговоркой эксперт. — Они тоже читают «Таймс».
— Тысячи долларов, — не унимался полковник, — им за глаза хватило бы! На всех и на много лет.
Оторвали миллион. Торгуются не хуже нашего, — уже спокойнее говорил Динстон. — Но типы мрачные. Не завидую Споуну. Майор! — громко окликая офицера, деланно развлекаясь, заулыбался Дннстон. — Вам ничего кошмарного не снилось?
Споун умно промолчал. Он только настороженно следил за диалогом настоятеля и китайца.
Офицеры тамошних служб жестом пригласили американцев подойти. Но представили полковнику только настоятеля и патриарха. На остальных указали, что они старейшины и весьма почтенные люди в своем кругу. Динстона рвано пробирала неприятная дрожь от монашеского взгляда и поклона.
Их сумрачные лики неподвижны, спокойны. Во время всего недолгого знкомства стояли и глядели сквозь всю американскую делегацию в пространство. Землистая сухая кожа, как грязная гипсовая маска, плотно стягивала череп, придавая лицу неземной вид. Головы двух незнакомых старейшин были гладко выбриты, и только на макушке красовался небольшой хвостик реденьких волос.
Споун тронул полковника за локоть.
— Сэр, нас приглашают следовать вот в это строение.
Динстон очнулся. Он не заметил, как в своих мыслях, глубоко ушел в себя. Потер виски, ступил следом за майором в ветхую пристройку у стены храма.
За монахами разрешено было следовать только представителям китайских служб и американской делегации в количестве девяти человек.
Когда расселись на земляном полу, полковник решил начать первым. Ему претил климат мертвенного безличия. Хотелось поскорее закончить и уехать.
— Почтенный господин Дэ и другие уважаемые господа! Сегодня мы прибыли посмотреть вашего воспитанника и окончательно оформить соглашение. Наверное, сумею выразить общее согласие, что длительная канитель, которая сопутствовала этой встрече, изрядно надоела обеим сторонам. Майор Споун в течение двух месяцев вел с вами утомительные дискуссии, которые, как я уверен, принесут пользу китайской и американской нации. Подробности известны, цены названы. Единственное, чего мне хотелось бы, так это того, чтобы после наших встреч у вас не осталось тяжелое чувство. Мы оставляем для вас в качестве презента и в знак нашей признательности к вам лично и к вашему искусству, как реальной действителыюсти нашего технического времени, киноленты различных видов борьбы многих стран и народов. А также киноустановку и съемочную камеру с большим запасом пленок высшего качества.
Легкий поклон монахов показал, что они довольны подношением.
— Надеюсь, — уже более свободно продолжил Динстон, — наши отношения с вами сохранятся на деловом, полезном для обеих сторон, уровне.
Представитель китайских служб удовлетворенно щелкнул пальцами.
— Уважаемый Дэ, просим вас показать воспитанника и, думаю, сможем закончить на этом. Вы не менее заняты, чем мы, — полковник неестественно согнулся в китайском поклоне.
— Полностью с вами согласен, господин Динстон. Они с нетерпением поджидают нас на тренировочной поляне, — степенно поклонился настоятель.
Последовал приглосительный жест. Все вышли на воздух. Динстону стало свежее, спокойное. Что-то не лежала у него душа к аскетам. «Аллергия, старость, что ли?» — почему-то набожно подумал он о себе.
К поляне шли гуськом. Офицеры посуровели, стали замкнутыми, понуро смотрели перед собой. Неудовлетворенность чем-то сказывалась в каждом шаге. Меж низкими деревцами и большими замшелыми валунами шагов через двести вышли но поляну, с дальней стороны которой тянуло прохладой пропасти.
У живописного пирамидального камня сидело четверо парней в позе лотоса. Неподвижных и смиренных, словно осколки этого чудного валуна.
Когда вся миссия приблизилась и с сомневающимися взглядами расселась неподалеку, послышался приглушенный резкий щелчок.