— До свидания, эр Рокэ, — пробормотал Дикон, выползая из кабинета. Голова кружилась, но рука болела уже не так сильно, что было хорошо.
***
Врач, сухопарый старик, велел отдыхать, но ничего не делание было выше диковских сил. Пришлось проситься в библиотеку. Насчёт чтения врач ничего не говорил. Так что четыре дня Дикон провёл с пользой, напрочь утонув в книгах по истории и стратегии. Дикон никогда не думал, что это может быть настолько интересное занятие.
Друзьям отправились письма со стандартным списком вопросов: где, как устроились, что интересного. Сам Дик написал, что слава его монсеньора (как было приятно это писать!) принадлежит ему заслуженно, и рассказал про руку, справедливо ожидая ругани в адрес того, какой он идиот. Уж какой есть. Также Дикон написал письмо деревенским, сёстрам и Юке, написав, кому он теперь служит. Ответ от Юки придётся ожидать дольше остальных.
Также Дик написал матушке, надеясь, что она хоть как-то войдёт в положение сына, а не станет сразу молиться Создателю и просить изгнать из сына дух Леворукого. От её фанатичной веры можно ожидать чего угодно.
Как хорошо, что она не в курсе, чему его учили Юка и деревенские. Как хорошо, что она не знает, что сёстры учатся тому же. Что матушка не узнает, то её не потревожит.
Все эти четыре дня ни кузен, ни Штанцлер его не искали. Кузена Дик ещё мог понять и простить — тот больше матушки боялся только Первого маршала Талига, так что навряд ли он сможет уговорить себя перейти порог дома Ворона. Надо будет потом с ним встретиться — раз уж он весь такой из себя свободный. Причины Штанцлера его не интересовали.
— Господин Окделл, — смуглый паж лет тринадцати склонился в почтительном поклоне. — Монсеньор велит вам одеваться и спуститься в вестибюль. Придворное платье подано, вам помочь?
Дикон отложил книгу и с какой-то меланхолией оглядел огромное количество застёжек, петель и пуговиц. Он с ними не справится, даже будь у него здоровы обе руки, не то, что сейчас. Юка, конечно, говорил, что левую руку надо тренировать, но нормально ей он мог пока только писать и с горем пополам рисовать.
— Да, спасибо, — Дик кивнул.
Дикон вышел во двор, и герцог Алва, не сказав ни единого слова, взлетел в седло. Красиво. Дик завидовал мастерству Ворона белой завистью, зная, скольких трудов оно могло стоить. Ричард тряхнул головой и улыбнулся. Они куда-то едут, судя по всему, во дворец. Должно быть интересно.
Сам Дикон так же легко в седло не взлетел бы, так что Пако за помощь он поблагодарил, когда тот взял Баловника под узцы. Дик погладил коня по шее, чтобы тот успокоился, Алва же молча направил своего мориска к воротам. Тому явно хотелось порезвиться, но он смирился и пошёл шагом, высоко поднимая точёные ноги. Баловник полностью успокоился, особенно после знакомого лёгкого мотива, однако мориска всё ещё немного дичился. Ну и Литов пёс с этим. Дик, вспомнив, что место оруженосца слева и на полкорпуса позади господина, попытался пристроиться за жеребцом Алвы, однако герцог придержал коня.
— Вы, юноша, как-никак решили стать сьентификом? — Иронично поинтересовался Ворон.
— Только если в Академии будет библиотека больше, чем ваша, монсеньор, — Дикон улыбнулся. — А так нет.
Алва фыркнул.
— Вам, юноша, следовало бы ещё пару дней посидеть дома, но сегодня день рождения королевы. По этикету Лучшие Люди являются во дворец в сопровождении семейства и оруженосцев с пажами. От первого меня Леворукий уберёг, а с вами мы уже договорились. После церемонии можете отправляться куда глаза глядят, только не заблудитесь. Оллария — город большой.
— Слушаю, эр Рокэ, — Баловник, наконец, смирился со страшным соседом, однако продолжал нервничать.
— Юноша, — Алва повернулся к нему. — Я смотрю, вам действительно всё равно и на Ызаргов Чести, и на противную сторону в том числе. Но постарайтесь не слишком перегибать палку с «эром». Не хочется думать, что в один момент мне придётся узнать, что мой оруженосец действительно спятил.
— Монсеньора будет достаточно? — Ричард улыбнулся.
— Годится, — Герцог усмехнулся и тронул своего вороного — разговор был окончен.
Итак, следовало подвести итоги. Обязанностей у него не имелось, вмешиваться в его дела Ворон не собирался, однако подыграть согласился — не жизнь, а мечта.
***
Создатели королевского дворца явно знали себе цену, однако Ворон летел вперёд, и Дикону, чтобы не отставать, пришлось бросить попытки рассмотреть обстановку. Алва шёл быстро, не замечая ни окружавшей его красоты, ни заговаривавших с ним людей, односложно отвечая на многочисленные приветствия. От наряда придворных рябило в глазах.
— Добрый день, Рокэ. — Кто-то пожилой и грузный заступил им дорогу. Настала небольшая передышка в этом забеге по дворцу. — Мы надеялись, вы хотя бы сегодня измените чёрному.
— Приветствую вас, маркиз, — Алва слегка наклонил голову. — Уверяю, я могу выразить любовь к её величеству иным способом.
В глазах маркиза мелькнуло что-то пакостное. Ричард с любопытством слушал, слегка улыбаясь. Нечего шокировать публику широкими ухмылками, до этого ещё дойдёт.
— Побойтесь Создателя, сударь. Никто в этом и не сомневается.
— Радует, что в этом государстве есть хоть что-то, в чём никто не сомневается, — задумчиво произнёс Ворон. Дикон прислушался к камням — те хихикали. Интересно. — Моё почтение, маркиз. Идёмте, Ричард.
— Ах да, — не унимался маркиз, — Вы наконец обзавелись оруженосцем. Все были просто поражены.
— Я тоже был поражён, — Дик готов был поклясться, что ирония в словах была, но такая скрытая, что и не понять. — Единодушием Лучших Людей и уважением, кое оные испытывают к его высокопреосвященству.
— И всё же… — Человек изнывал от любопытства. — Зачем вам понадобился оруженосец? Или всё дело в его фамилии?
Дику самое время оскорбиться, однако оруженосец — тень своего господина. А свой господин справится и сам.
— Хотите упасть с лестницы? — любезно осведомился маршал.
— Создатель! Разумеется, нет! Но, Рокэ, мне казалось, вы не считаете меня своим врагом.
— Не считаю, — согласился Алва, — потому и спросил. В противном случае вы бы уже летели. Идёмте, Ричард.
Дикон для себя понял, что ему больше нравится, когда монсеньор зовёт его по имени, чем просто безликим «юноша». Впрочем, сделать он с этим всё равно ничего не мог.
Старик остался позади, и Ричард улыбнулся ему на прощание, явно введя в ступор. С дворцовым церемониалом Дик был знаком поверхностно, так что оставалось лишь следовать за герцогом Алва и надеяться, что ему всё-всё простят. Либо просто не заметят, ослеплённые сиянием Ворона. Сияющих воронов он ещё не видел.
Впереди маячили богато украшенные двустворчатые двери, у которых замерли, скрестив лёгкие алебарды, чёрно-белые гвардейцы. При виде маршала они сделали шаг в сторону, щёлкнули каблуками и вытянулись, открывая проход. Эр Рокэ влетел легко, не задерживаясь в последующем помещении. Приёмная её величества. Решив, что уж в будуар самой королевы Дику точно нет допуска, он задержался у стайки придворных дам. Те с любопытством начали его разглядывать. Дикон тепло улыбнулся им в ответ.
Спустя минуту или две в приёмную зашёл Его высокопреосвященство, величественный и великолепный в своём чёрном облачении, оживлённом золотым наперсным знаком. Он равнодушно скользнул взглядом по фигуре Дика и скрылся вслед за маршалом за белым, расшитым алым занавесом. Дикон улыбнулся ему вслед. Следующим оказался кансилльер, что посмотрел на Дика с любопытством, быстро преобразив его в сочувствие. Ему Дик улыбаться не стал, лишь попытался изобразить во взгляде нечто, похожее на радость, надежду и удивление. Получилось, наверное, просто ужасно. Кансилльер проскользнул следом за кардиналом.
Когда на пороге возник бледный полный человек в белом бархате и чёрном шёлке, все дамы резво склонились в глубоком реверансе. Дикон последовал за ними и преклонил колени. Король. Собственно, кто ещё, кроме короля, в королевском дворце мог носить королевские цвета? Дик не сомневался, что если безумца не убили на месте, значит человек — король и есть. Хотя Дик не мог сказать, что узнал Фердинанда Второго Оллара. В день Святого Фабиана он не старался рассмотреть ни короля, ни королеву, слишком занятый внутренним ликованием.