— Что ж, Ричард, надеюсь, вы умеете учиться, наблюдая, — От голоса Алвы Дикон вздрогнул. Герцог, не отрываясь от карт, протянул оруженосцу опустевший бокал. — Налейте.
Дик налил, эр Рокэ коротко поблагодарил и сбросил несколько карт. Килеан пожирал соперника взглядом, явно надеясь по его лицу догадаться, что именно тот сбросил. Рокэ смаковал своё вино, загадочный, как шестнадцать Леворуких одновременно.
Килеан выкладывал карту за картой, Алва лениво отвечал. Граф в последнем рывке бросил королеву и рыцаря Молний. Герцог небрежно открыл две оставшиеся у него карты — король Молний и сердце Ветров. Дикону захотелось, как маленькому, захлопать в ладоши. Килеан отчётливо скрипнул зубами.
Гости вокруг рассуждали, что эра Рокэ сегодня, видимо, подменяет сам Повелитель Кошек. Дик был согласен с уже слегка пьяными гостями: Удача залезла Ворону на колени и явно не слезет, пока не получит хоть какой-то знак внимания. Ворон даму игнорировал. Он предпочитал уметь, а не полагаться на удачу.
— Вы знаете, граф, я вас скоро догоню. — Ленивый баритон заставил всех вздрогнуть. — Вам, мой друг, явно не везёт. Разве что в последнем коло пошла ваша масть, да и то… — Алва поставил бокал и неожиданно резко сказал: — Я играю лучше, сударь, и удача на моей стороне. Ей, как и всякой шлюхе, нравятся мерзавцы и военные, а я и то, и другое. — Герцог посерьёзнел. — Заканчивайте игру, Людвиг, пока не поздно. Сейчас я должен вам две тысячи. Забирайте и уходите.
Это было наглое подстрекательство. Любой трезвый и адекватный человек сейчас согласился бы, не раздумывая, однако граф был пьян и азартен из-за проигрыша. Граф по натуре был игроком, из тех, кто бросается в пекло за мнимой победой, а потом с ужасом оглядывается вокруг. Алва в первую очередь был маршалом, а потом уже игроком и пьяницей.
— Сдавайте, Алва!
— Вам не везёт, сударь, и вам не семнадцать лет. Уходите, пока не натворили глупостей.
— В самом деле, Людвиг, — сказал кто-то, — Алва сегодня на коне, и пусть его.
— Не везёт в игре — повезёт в любви, — усмехнулся серый колет.
— Разрубленный Змей! Килеану повезёт в любви, только если повезёт в игре! — заржал Валме.
Всеобщее настроение резко поменялось. Гости были пьяны и хотели зрелища, так что почти каждый начал подначивать графа продолжить игру. Дикон был на стороне большинства. Он знал, что Килеан-ур-Ломбах не уйдёт, что игра продолжится, однако подобное пробудило в нём азарт. Может быть, с Ворона возможно сбить спесь? Одолеть его? Дик тоже был пьян, и, будь он на месте графа, он бы тоже остался.
— Сдавайте!
— Извольте. Дикон, вина!
Следующие коло вернул графу надежду. Он играл медленно и очень осторожно, не слушая ни советов, ни подначек. Рокэ откровенно заскучал и намеренно сделал несколько ошибок. Граф рискнул и угадал. Рискнул снова и опять выиграл. Алва спросил ещё вина и сбросил несколько карт, почти не глядя. Дикон присвистнул внутри себя: герцог использует капкан. Использует и выйдет победителем.
Часы в углу пробили три четверти второго, когда виконт Валме благоговейно прошептал:
— Догнал!
— Да, — согласился эр Рокэ. — Вековая ненависть — страшная сила. Что ж, дорогой граф, счёт сравнялся, и я вам ничего не должен. А вот милейший Валме мне задолжал… Ну да мы как-нибудь разберёмся.
— Вы правы, — неожиданно легко согласился Килеан, — уже поздно. Для тонто. Но можно закончить вьехарроном.
Литов пёс! Нельзя было ожидать, что граф так легко отступится. Натура игрока сведёт его в могилу, истинно так!
— Можно, — сверкнул глазами Алва.
— Только давайте хоть немного перекусим, вы появились позже, а я…
— Разумеется, в мои планы отнюдь не входит уморить коменданта Олларии голодом.
— Маршал, — подал голос кто-то из сторонников Алвы, — не спугните удачу. Прерывать игру — дурная примета.
— Глупости, — отмахнулся Алва, поднимаясь из-за стола. — Удача не воробей, а женщина. Никуда не денется.
***
Повар как-то умудрился спасти ужин, хотя подавать его пришлось на несколько часов позже. Зрители угощались вовсю, рассыпаясь в дежурных комплиментах красоте хозяйки и гостеприимству хозяина, но более всего обсуждали великие карточные баталии.
— Баронесса, — Алва подлил даме вина, — боюсь, наше общество вам не столь приятно, как ваше — нам.
— Я и впрямь немного устала, — призналась, чуть понизив голос, красавица. Интересно. Дикон навострил уши.
— Ночи стоят душные, не правда ли?
— Да, а я переношу духоту с трудом. Позавчера я едва не потеряла сознание… Но, сударь, умоляю вас, не обращайте внимания. Смерть от жары мне не грозит.
— Надеюсь, сегодня вам не станет дурно. — Алва слегка наклонил голову.
— О, уверяю вас, это не самая жаркая ночь в моей жизни, — рассмеялась Марианна. — Женский обморок для мужчин не повод прекращать войну… или игру. Но мы слишком много говорим о моём здоровье, оно того не стоит.
Ричард был готов влезть в чужой разговор, но сдержался. Как это не стоит? Здоровье — самое ценное, что есть у человека после семьи. Хотя бы потому, что богатство всегда приложится.
— Ну что вы, оно стоит много дороже земных сокровищ. — не согласился Алва. — Я полагаю, нам с графом пора вернуться к игорному столу. Не правда ли, Людвиг? Вы, видимо, несколько переоценили свой голод?
— Видимо, — Килеан пригубил вина и поднялся. — Что ж, герцог, продолжим. Я зря состязался с вами в тонто, вы же у нас великий стратег. Но во вьехарроне все равны.
— Вы так полагаете? — поинтересовался Рокэ, поправляя кружева.
— А вы нет?
— Не верю в равенство и никогда не верил. Валме, вы не будете столь любезны бросить монетку? — эр Рокэ повернулся к сопернику, — Вы по-прежнему ставите на решку, граф?
— Я стараюсь не менять своих принципов.
— Похвально. Я тоже, ведь нигде не сказано, что можно менять то, чего нет и не было… — Монетка взлетела в воздух. — Благодарю, Валме. Что ж, на сей раз сдавать мне.
Игра была другая, но игроки остались прежними. Алва был спокоен, его противник через раз зарывался и проигрывал. Во вьехарроне Ричард не понимал почти ничего, но с интересом продолжал следить за игрой. В пятом часу утра комендант Олларии был должен Первому маршалу девять сотен таллов. Зрители понемногу разбрелись, но самые стойкие во главе с Салиганом ещё чего-то ждали.
— Предлагаю не больше трёх партий и перемирие, — Килеан явно начинал клевать носом.
Игра продолжалась. На синее сукно легли карты. Тридцать восемь против двадцати пяти. Килеан угрюмо бросил:
— Ваши девятьсот сорок.
— Мои. Сдавайте, сударь.
Комендант перетасовал колоду и протянул маршалу.
— Снимайте.
— Готово. — Баронесса, тяжело дыша, вцепилась в край стола. — Сударыня! Вам плохо?
— Ничего… всё в порядке.
— Валме, — Алва казался взволнованным, — отведите даму к окну. Мы сейчас освободим вас от своего присутствия.
— Играйте, — прошептала Марианна, опускаясь в кресло, — со мной всё в порядке. Играйте…
— Килеан, — вспомнил Рокэ, — помнится, вы всегда носили при себе ароматическую соль. Возможно, она поможет баронессе ещё какое-то время перенести наше общество.
— О да, — заторопился Людвиг, — я счастлив оказать услугу нашей прекрасной хозяйке.
— Благодарю вас… — щёки баронессы были совсем меловыми, — мне уже лучше, не стоит беспокоиться… Вставать во время игры — дурная примета.
— Ричард, возьмите у господина Килеана флакон.
Пальцы графа были горячими, ручка Марианны — ледяной. Ей на самом деле было плохо. Ричард задержался, перехватив пальцы баронессы. Та посмотрела ему в глаза.
— Граф плутует? — одними губами спросил он. Марианна посерьёзнела, но потом лишь кивнула и откинулась в кресло. Дикон вернулся к игорному столу. Если он знает, то эр Рокэ должен знать тем более. Беспокоиться было не о чем. Игра продолжалась, заговорили о ставках.
— Эта булавка вас устроит?
— Не терплю изумрудов, — Герцог поморщился, — они укрепляют целомудрие. К тому же этот вряд ли стоит больше четырёх.