Деревня действительно показалась к закату. Её опоясывала сложенная из валунов невысокая толстая стена без башен, что радовала торчащими из неё козлиными черепами.
— Алтарь Бакры, — шепнул Клаус, выразительно глянув на козлиных наездников. Снова всё для высших офицеров. — Такие во всех поселках есть. Самый главный был на горе Бакра, но его бириссцы разгромили.
— Глупо, — заметил Рокэ, — алтари следует рушить в последнюю очередь, хотя тогда это тем более глупо: нет людей — нет и богов.
Дик прикинул. В Надоре алтарей нет: дух Лита в каждом камне, протяни руки и возьми, а духовикам алтарь просто не нужен. Сами придут, если надо, сами возьмут, если отдашь, сами отдадут, если захотят. А к Литу хочешь обратиться — так вот же камни, под ногами. Бери, какой хочешь. А без причины кошку дразнить не следует.
— Оно верно, — задумчиво кивнул Клаус, — тушкана зря злить и то не дело.
— Воистину, — Рокэ с интересом взглянул на три фигуры, стоящие у некоего подобия ворот. — Это, как я понимаю, встреча?
— Да. Тот, что с длинной бородой, — Лаква, здешний старейшина. С ним его сын Илха и деревенская премудрая. Спешиться надо.
Рокэ, не говоря ни слова, спрыгнул с Моро. Клаус и Дик последовали его примеру. Лаква вышел вперед и что-то провозгласил. Клаус взял на себя непростую роль разъяснителя бакранского.
— Нас ждут кров и пища, а утром Лаква и Илха проводят нас в дом Бакны.
— Поблагодарите их как положено.
Адуан произнес несколько коротких, странно звучащих фраз. Лаква описал левой рукой круг и коснулся щеки. Старуха подняла ладонь и сдула с нее какие-то пылинки, повернулась к гостям спиной и медленно пошла вперед. Пригласила на землю. И духовикам обозначила, не иначе. Лаква взял за локоть Рокэ, Илха — Клауса. Дика никто не взял, что к лучшему, так что он взял в повод трёх лошадей. Моро почему-то решил, что бузить не стоит, и мориск без приключений вступил во владения бакранов, подозрительно кося лиловым глазом. Ну и хорошо.
Множество собак, казавшихся родными сестрами и братьями Лово, с лаем выскочили навстречу гостям, но быстро уяснили, что приехавшие не враги. Впрочем, почему нет? Жан так и говорил: «бакранская псина».
Местные хаблы были сложены из булыжников и каменных плит, но с плоскими крышами, и дополнительно обведены стенами в человеческий рост. Наверху стен стояли неподвижно женщины в черных и цветных юбках и мужчины в балахонах из какой-то серовато-желтоватой ткани. Детишки носились там же, под ногами у родителей. Бакраны коротко стриглись и носили бороды, короткие у тех, кто помоложе, и длинные, окладистые у стариков. Дом, к которому в итоге подвели гостей, принадлежал самому Лакве.
Внутри дома было непривычно. Стен не было, крыша опиралась на четыре столба, посередине в углублении тлели угли, над которыми что-то жарилось. Ветра не было, и дым благополучно уходил через отверстия в потолке. Дик не хотел бы оказаться здесь зимой. У очага колдовала крепкая тетка, на подхвате у которой было несколько девочек-подростков. Мужчины приволокли грубо сколоченные козлы, на них водрузили доски, которые, в свою очередь, прикрыли кое-как выделанными кожами, и получился стол. Эр милосердно уберёг его от трапезы, увидев, какое неоднозначное впечатление на Дика произвели блюда.
Голодным, однако, остаться ему было не суждено. Во-первых, у него всё ещё был тушкан. Во-вторых, сами бакраны выделили ему хороший кусок запечённого на угольях мяса в лаваше с какой-то ярко-зелёной острой травой в качестве приправы и кусок сыра, надо полагать, козьего. Было вкусно. Трапеза в целом не затянулась — завтра ожидался трудный день, и хозяин отпустил гостей задолго до полуночи. Спать внутри Первый маршал, видимо, не захотел, и доверительно сообщил Лакве, что ведет свою родословную от Повелителя Ветров, и потому он и его спутники должны спать под открытым небом, ближе к звездам. Хозяин с понимающим видом закивал, а его домочадцы, подчиняясь приказу, куда-то поволокли туго набитые мешки и козьи шкуры.
Эр Рокэ рассеянно наблюдал за беготней, и тут перед ним предстали три женщины. Две постарше и одна совсем молоденькая в черной юбке с алой каймой по подолу. Старшие что-то лопотали, девушка молчала, смотря на гостя полными надежды глазами. Алва повернулся к Клаусу:
— Чего они хотят?
Дикон тоже с любопытством повернулся к Коннеру. Клаус успел много рассказать про обычаи бакранов, но в основном про приветствие, правила поведения в гостях и про торговлю. Про девушек ни слова. Так что ему тоже было интересно.
— Ох, монсеньор… — смутился Коннер. — Обычай у них тут срамной.
— Даже так? — поднял бровь Ворон. — Уже любопытно.
— Ну, короче, девка эта — вдова. И все одно — девка, у бакранов, жабу их соловей, замуж отдают, когда десять сполняется, а жить молодуха с мужем начинает, когда старшая в доме дозволит. А у этой незадача вышла — мужа седуны прикончили, когда он со стадом за Регалону ходил. Так она, уж простите, ребенка просит. Поверье у них — если баба понесет от чужака, которого больше не увидит, то вроде как ихний Бакра мужа её на побывку отпустил. Чтоб, стало быть, дело мужское до ума довёл.
Интересно. И практично, в каком-то смысле.
— Прелестно, — усмехнулся эр Рокэ. — Я не против оказать этой козочке услугу.
Клаус уставился на кэналлийца так, словно видел его впервые. Дикон покачал головой. Всё с монсеньором понятно.
— Монсеньор, вы что, взаправду? Она ж того, козлу молится.
Дик, не сдержавшись, фыркнул. Козлу молится, ишь ты. И что? В древние времена все поголовно кошек святым животным считали, но кошками-то не были. Даже в одного Создателя по-разному верить умудряются, но от этого эсператисты и олларианцы не перестают быть людьми.
— Но сама ведь не коза, — резонно возразил Рокэ, пожав плечами. — Дева недурна собой, а я не имею обыкновения отказывать хорошеньким женщинам в подобной малости. И потом, если этот… Вакра?
— Бакра, — поправил Клаус, все еще хлопая глазами.
— Если этот Бакра полагает, что так надо, почему б не улучшить здешнюю породу? В конце концов, не иметь бастардов в наше время просто неприлично. Как по-бакрански «да» и «пойдем»?
— «Олли» и «баймун». — Коннер всё ещё немного не отошёл от шока. Хотя, на взгляд Дика, пора бы уже было привыкнуть. Ворон же.
— Благодарю, полковник. Сударыня, — Алва поклонился бакранке с вышитой лентой, словно герцогине. — Олли, баймун!
Девушка вздрогнула, в огромных глазах отразился свет очага, а затем на гостей с трех сторон обрушился словесный водопад. Рокэ поднял глаза на Клауса, тот быстро сказал:
— Благодарят, жабу их соловей, что не побрезговали. — Полковник тряхнул головой, как большой пёс. — Говорят, Великий Бакра не оставит вас своей милостью.
Сдалась Ворону милость Бакры. Хотя… Дик подумал, что надо, пожалуй, в ночь сходить. Поблагодарить за милость. И к духовикам не помешает.
— Очень мило с его стороны. Без милости Бакры я, несомненно, пропаду, — эр Рокэ даже тут оставался верен себе. Он улыбнулся девушке, в ответ та просияла глазами и двинулась в глубь хаблы. Проэмперадор пошёл следом, но, будто почувствовав намерения Дикона на эту ночь, обернулся.
— Ричард, отправляйтесь на крышу и ложитесь спать.
Ну и ладно. Не больно-то и хотелось. Мы поблагодарить и перед сном можем, не гордые.
— Ох, шальной, — с восхищением произнес полковник, глядя вслед герцогу, — ну, теперь держись, козленочек!
Предрассветная полумгла стояла тихая и прозрачная, как вода в стоячем пруду в жаркий летний день. Чужие движения её слегка потревожили, но этого было достаточно, чтобы Дик проснулся. Не до конца, а так, когда ты сам ещё не понимаешь, закончился ли сон. Явь ли у тебя перед глазами? Клаус перестал храпеть и что-то тихо сказал, Рокэ в ответ произнес непонятное слово, и оба приглушенно рассмеялись. Подумав о том, хочет ли он знать, о чём шла речь, Дик снова провалился в сон. Снилось ему нечто странное. Лёгкое, воздушное, но одновременно тяжёлое и могущественное, что давит к земле своей силой. На утро он не помнил ни разговора, ни странного сна.