Ещё бы бакран согласился уступить. Седунам? Тем, с чьих рук они едят?! Барсы долго и упорно растили себе врага, пусть теперь хлебают полной ложкой.
— Наш народ помнит не только зло, но и добро. Мы не позволим облезлым кошкам вредить Талигу. Враги наших друзей — наши враги. Подведите того, кто привел бириссцев в Варасту.
Два казарона подхватили Эпинэ под руки и потащили вперед. Дикон равнодушно смотрел на пленника. Его судьба сейчас от Дика не зависит. Когда до них оставалось не более пары шагов, кагеты отступили, и один из них с силой толкнул пленника в спину. Связанный Робер не смог удержаться на ногах и рухнул прямо под ноги Алве, на какой-то каменный осколок. Закапала кровь.
Сволочи. Лицемерные дряни.
Дикон вышел вперёд монсеньора и молча поднял Эпинэ. Рокэ навряд ли нужно, чтобы кто-то лежал у его ног. Хотел бы, так это, скорее всего, был бы Дик.
— Дикон, усадите его… да вон хоть на тот камень, — скомандовал Ворон. — Пусть запрокинет голову, а на переносицу — лёд, тут его навалом. И развяжите! Не кагет, не удерёт…
— Лучше бы кагет, монсеньор. — Злобно выплюнул Дикон сквозь зубы.
Рокэ сделал вид, что не услышал своего оруженосца. Робер крупно вздрогнул, резко поднял глаза, но его повело. Дикон встряхнул его, закинул руку на плечо и повёл к ближайшему обломку. Узлы он просто перерезал, его бы не хватило сейчас их развязывать. Набрав в платок снега, Дикон приложил его к переносице Эпинэ. Тот хохотнул, как-то резко и истерически. Молча уперев взгляд в макушку вынужденно не-собеседника и сжав зубы от клокочущей внутри ярости, Дикон принялся молча снимать с себя плащ. Он не околеет, а Робер, скорее всего, так и так покойник. Счастье ему будет, если бакраны затребуют Суд Бакры, а не Колесницу. Так привяжут ногами-руками к козлам, тех в галоп и всё. Выжил — невиновен. Да вот только в Колеснице не выживают.
— Ричард… — Иноходец выглядел невероятно удивлённым и каким-то разбитым.
— Молчите, — выдавил сквозь зубы Дикон, накидывая плащ на Эпинэ. — Ради Леворукого, молчите и не доводите до греха. Видит Лит, я вас сам собственными руками сейчас прикончу.
— Почему?.. — Робер смотрел и не понимал. Действительно не понимал. — Ричард, за что?..
— За что?! — прошипел Ричард. Он расхохотался, зло, саркастически. — За то, что хотели убить чужими руками свой народ. За то, что бросили свои владения. За то, что убивали чужими руками. Если для вас Эпинэ — пустой звук, пожалуйста! Обреките на смерть своих людей, но нас не трогайте! Чтоб вам гореть, где бы вы не были, Робер Эпинэ…
К ним подошёл могучий бакран, прерывая речь Дикона, с сомнением посмотрел на привалившегося к камню Эпинэ и спросил почему-то Дика:
— Он может идти?
— Да, — твёрдо ответил Робер, тяжело поднимаясь с камня. Он бросил на Дика последний взгляд, захотел что-то сказать, но в итоге смолчал.
— Ты виновен в преступлениях против Талига? — Голос Бакны твёрд и холоден, но вопрошает будто не он. Бакна говорил чужими словами, и Ричард хотел бы знать ответ. — Подумай и ответь.
Робер молчал. Кровь больше не течёт, хотя сухие, потрескавшиеся губы вот-вот лопнут. Эпинэ кутался в плащ, держа ткань почти задубевшими пальцами. Дикон не чувствовал холода. Сиюминутная ярость уступила, оставив место ненависти к Ызаргам Чести. Может, Эпинэ не причём. Виноват ли гонец в том, что принёс плохие вести? Виноват ли тот, кто просто передал деньги?
— Ты виновен? — повторил Бакна.
Эпинэ молчал. Почему он молчит? Почему ничего не скажет? Почему отводит свой взгляд?
— Ты виновен?
Эпинэ разомкнул сухие губы:
— Я делал то, что должен, и я ни в чём не раскаиваюсь, но лишь Создатель знает, было это добром или злом.
Делал то, что должен. Конечно. Все из нас делают то, что должно. А что должно-то?
— Хороший ответ. — Бакна кивнул и посмотрел на Рокэ. — Я сужу этого человека на земле Бакры и по закону Бакры, так пусть великий Бакра решит его судьбу. Наш закон прост. Кровь убитых обвиняет, а Бакра судит. Обвинённому на голову кладут плод абехо, обвинитель должен его сбить. Он может быть лучшим стрелком и не желать убийства, но Бакра направит его руку, и он убьёт. Он может впервые взять в руки лук, но Бакра направит его руку, и он собьёт плод. Если плод абехо будет сбит, обвинённый оправдан, если он умрёт, он виновен, если выстрел пропадёт, испытание повторится. И так каждый день, пока Бакра не примет решение. Сын Ветров, ты — кровь Талига, и ты — обвинитель.
Суд Бакры, всё-таки.
— Я понял, — усмехнулся Рокэ, — но я не стреляю из лука. Согласится ли Бакра на пистолет
— Смерть может принять любое обличье, — ответствовал с достоинством Бакна.
Внутри всё сжалось. Судьба или нет, но теперь всё зависит от Ворона. Это его суд, а не пресловутого Бакры. Что решит Рокэ? Пощадит? Убьёт? Ничего не ясно.
Что решил бы сам Ричард? Он не знал. Он понимал, что просто не сможет взять ответственность за своё решение. Робер ему никто, они виделись все раз-два, но виновен ли Эпинэ? Убить невиновного? Пощадить виноватого? Какие тут есть варианты вообще?
— Отлично, — Рокэ достал оружие, — Робер, молитесь Создателю, чтоб Бакра рассудил по справедливости и покарал истинного виновника бед Талига и прочих бед, настоящих и будущих.
Речь, присущая больше пьяному или сумасшедшему, но Рокэ — не тот и не другой. Эпинэ, разумеется, так не думает. Он сидел с лицом, как будто уже мёртв, будто бы у него нет шансов вообще.
Мир может измениться за несколько секунд. Эти несколько секунд сейчас зависят от Рокэ.
— Ричард, — повернулся он, — вы бы тоже помолились, и даже дважды — по-оллариански и эсператистски. Вы — создание неиспорченное и местами даже блаженное. Авось вас услышат.
Авось. Авось вы попадёте в плод, эр Рокэ, авось нет. Кто вас и судьбу знает.
Пресловутый плод абехо сорвали с росшего тут же кривоватого деревца. Такими деревцами у горы Бакра заросли все расщелины, но в других местах невозможно заметить ничего похожего. Сам абехо он особо разглядывать не стал — что-то красное и круглое, побольше вишни и поменьше яблока. Попасть трудно, но чем Леворукий не шутит, и вообще, это же Алва!
Рокэ картинно поднял взгляд к небесам, медленно поднял руку с пистолетом, прицелился, затем засмеялся, показательно и несколько фальшиво, и сделал пару шагов в сторону.
У Ричарда внутри уже не нервы, а натянутые канаты. Сердце замерло где-то в горле. Чего он добивается, Лит его подери?!
— Если это суд Бакры, пусть он видит все подробности!
Причём тут Бакра вообще?! Алва снова поднял пистолет.
Да свершится наконец чья-нибудь воля.
— Да свершится чья-нибудь воля, — Рокэ буквально повторил его мысли, небрежно перебросил пистолет в левую руку.
Выстрел.
Литов пёс.
Ричард в сложных чувствах посмотрел на эра Рокэ. И вот что с ним делать? Обожать?
Пожалуй, да. Пожалуй.
***
Бакраны пригласили великого Ворона взглянуть в глаза великому Бакре, и Дик потащился следом, даже не задумываясь. В последнее время он вообще изображает Воронов хвост. Отойти никак не может. После того суда.
Алва выслушал ведьму, взял протянутое ему кожаное ведро и пошел вверх по крутой каменистой тропе, заканчивающейся у небольшого водопада. Подставил ведро под струю, а затем стремительно и легко сбежал вниз.
Бакна и Премудрая Гарра ждали у алтаря. Старуха что-то сказала, Алва ответил и выплеснул принесенную воду на камень. Дикон подошел ближе, став за плечом своего монсеньора. Красное солнце коснулось горной вершины. Бакна трижды ударил мечом о щит. Премудрая Гарра протянула руки и завопила дурным голосом, поднявшийся ветер закружил серую пыль, взъерошил волосы Ворона, заиграл лентами, привязанными к козлиным рогам, дёрнул Дика за плащ. Алва встал на колени и положил руки на мокрый камень.