— А почему вы думаете, что интимных отношений не было? — прервал директора Антыхин.
— Я же вам говорил, — усмехнулся директор. — В театре ничего не скроешь, а впрочем… — развёл он руками. — Чужая душа потёмки.
— А как вы считаете, Василий Васильевич, любил Раевский Морозову?
— Не мог не любить. Но комфорт любил ещё больше. Зачем ему было рисковать? Эх, да что там! Её все любили, от мужчин отбоя не было.
— А если предположить, что Морозова отвергла Раевского. Мог он ревновать её к другим мужчинам?
— Абсолютно верно, мог. Да только не появилось у неё мужчин. Ни одного. Катя всю себя делу отдавала. Оттого у неё и успехи такие. Вот даже собирались, несмотря на молодость, к званию представить. И — на тебе! Такая беда приключилась.
Директор заметил, что Антыхин всё время что-то записывает в блокнот, а к чаю даже не прикасается.
— Что же вы чай не пьёте, Владимир Олегович? Остыл совсем.
— Ничего, я и холодный люблю, — успокоил директора Антыхин. — Скажите, Василий Васильевич, неужели между Раевским и Морозовой никогда не было споров или скандалов?
— А — а, понимаю, на что вы намекаете, — грустно усмехнулся директор. — Но, уверяю вас, не мог Раевский поднять руку на Морозову. Слишком он мягкий, даже слабовольный человек.
Антыхин понял, что задал слишком откровенный вопрос. Он мельком глянул исподлобья на директора.
— Я не утверждаю, Василий Васильевич, что Раевский убил Морозову. Но как раз мягкие и слабовольные совершают самые страшные, самые жестокие преступления. Но это я так, к слову пришлось. Сегодня я не могу кого-то конкретно обвинять, но подозревать, обязан всех, с кем общалась Морозова.
— И меня? — вдруг густо покраснев, спросил директор.
— У вас есть алиби. Во время убийства вы находились в буфете и это легко проверить, — успокоил его Антыхин.
— Послушайте, — заволновался директор. — У Раевского тоже, как вы говорите, есть алиби. В день убийства он не был занят в вечернем спектакле.
— Да не волнуйтесь вы так, Василий Васильевич, — с мягким укором сказал Антыхин. — Я ещё раз вам говорю — никто никого не обвиняет. Обвинять могут только факты.
Антыхин поднялся из-за стола.
— Спасибо за помощь, Василий Васильевич. Извините, что потревожил в такой день.
— Что же вы уходите, а чай не выпили? — засуетился директор.
— В другой раз обязательно выпью, — пожимая директору руку, сказал Антыхин. — Надеюсь, наша следующая встреча будет при более счастливых обстоятельствах.
Уже уходя, Антыхин всё же спросил:
— Так, говорите, любили её все?
— И любили, и завидовали. В театре без зависти не бывает. Но относились к ней все по-хорошему, без злобы. Понимаю, что мало чем помог вам, — виновато пожал плечами директор. — Но и напраслину возводить разве можно?
— Напраслину возводить, конечно, не нужно.
Антыхин ещё раз пожал руку директора и вышел из кабинета.
В фойе стоял стойкий запах горящих восковых свечей. На минуту Антыхин задержался у портрета Морозовой и невольно залюбовался её изображением. Особенно хороши были глаза, но когда вспомнил, что осталось от них, зябко поёжился. Взволнованный шёпот за спиной заставил его вздрогнуть.
— Вы из милиции?
— Нет, из частного сыскного бюро.
— Но вы же — следователь?
— Следователь.
Антыхин обернулся и увидел перед собой возбуждённое лицо пожилой женщины.
— Я заведую в театре костюмерным цехом, — сбивчиво говорила она. — Вот уже тридцать лет. Смерть Катеньки на меня так… Так подействовала… В общем, я знаю убийцу.
Женщина тяжело дышала. Заметно было, что она едва держится на ногах. Антыхин взял её под руку и вывел на свежий воздух. В театральном сквере бережно усадил на скамейку.
— Я вас слушаю, — участливо сказал Антыхин.
— Я знаю убийцу, — упрямо повторила женщина.
— Ну, и кто же он? — осторожно спросил Антыхин.
— Это Раевский! Наш актёр — Раевский! Он погубил Катеньку, звёздочку нашу!
Женщина не выдержала и заплакала. Она была близка к истерике, Антыхин взял её за руку.
— Не плачьте. Давайте поговорим спокойнее. Насколько мне известно, Раевский и Морозова были друзьями…
Женщина вытерла слёзы и насмешливо посмотрела на Антыхина.
— Про их дружбу наш директор вам рассказал?
— Да.
— Такой наивный человек, как он, конечно, мог поверить в невинные отношения между Раевским и Морозовой. Но я-то женщина, меня не проведёшь. Да, они скрывали свою связь, но чем больше скрывали, тем заметнее она была, особенно для меня.