– Значит, секта, говоришь? – нарушил молчание Варидеррис, вспомнив, что повествование вампира закончилось Прагой. Арион досадливо поморщился.
– Да, правда, сплетни всё исказили, сделали из меня какое-то бессмертное чудовище. Я действительно нашёл библиотеку, а вместе с ней и эту проклятую секту, которая проводила свои обряды в тех же подвалах. Да ты и сам видел, когда побывал в моём сне. Они обнаружили меня, естественно, решили, что такой вот случайный свидетель ни к чему, а я, недолго думая, подорвал их всех к чёртовой матери вместе с библиотекой. Сноровка к тому времени уже была. Поначалу после этого даже кошмары снились. Как-никак около тридцати человек нашли в тех подземельях своё успокоение благодаря мне. Мне было тогда лет семнадцать.
Рыцарь сочувствующе взглянул на парня. Он, как никто другой, понимал его. Не Арион один виноват в том, что случилось. Просто наследник Макмаеров формировался под воздействием не тех людей, что были нужны для его возраста. У Андрэ Аберой был отец, потом сам Арион, у Дориан Ерраа – брат, а у него… никого. Что же теперь говорить о том, что этот человек хотел наверстать упущенное? Правда, не получилось, и он погряз ещё сильнее в том, с чем больше не хотел встречаться и к чему, собственно говоря, не имел никакого отношения.
– Она догадается, – вдруг выдал Макмаер, и рыцарь удивлённо покосился на того. – Дориан всегда была проницательной. Не зря столько выспрашивала. Она сопоставит все факты и догадается, что именно я от неё скрывал. Правда, настоящие события под Прагой ей неизвестны, но так даже лучше.
Снова молчание. Арион с трудом передвинулся и, баюкая руку, вдруг начал тихо петь. Уж больше месяца окрестности не слышали эту песню и слова «Мидгард – вот мой дом небес…» казались чем-то родным, что стоит повторить, но только ему, не другим. Слишком высокой оказалась плата за отсутствие как песни, так и самого вампира здесь.
– Ностальгия? Тоскуешь по весёлым временам? – раздался возле них знакомый холодный голос. Варидерриса тут же как ветром сдуло. Арион, приподнявшись, с неприкрытой ненавистью посмотрел на ту, по чьей вине он до сих пор тут.
– Так что?
– Ты, сволочь, добилась, чего хотела, но я, как видишь, больше не иду на поводу у инстинктов. Да и не смогу уже, – добавил он с некоторой горечью.
– Да ну? А может, всё-таки стоит тебя ещё погонять по злачным местам?
– Я постараюсь воздержаться от соблазнов, – уже более спокойно ответил Арион. – Уже научился.
– Неужели? Что-то не верится! – стоящая перед ним женщина удивлённо вскинула бровь, и Ариона от этого передернуло. Да это существо даже не умеет удивляться!
– До чего же ты наглый! – усмехнулась его хозяйка, видимо, поняв, о чём он думает. – Ты мне никогда не нравился. Не зря тебя в твоей школе не любили, не зря твой отец, пускай и сумасшедший, так к тебе относился. И знаешь что? Я избавлю тебя от этого бремени, и ты умрёшь, как того и хочешь. Не хочу больше тебя видеть.
Макмаер поражённо уставился на хозяйку, пытаясь понять, шутит ли она. Неужели отпускает?
– Отпускаю, – небрежно бросила та, и вампир понял, что озвучил свои мысли. – Хоть ты мне, конечно, прилично нервы истрепал. Давно ко мне не относились столь непочтительно.
– Спасибо, – непослушными губами выдавил из себя Арион, ещё не веря своей удаче.
– Отныне ты не мой раб, Лиа. Ты – мёртв.
В один миг Арион почувствовал, как нечто тяжёлое покидает его тело, делает его лёгким и невесомым. Он посмотрел на стоящую под деревом женщину. Та подошла поближе и покосилась на не так давно сгоревший почти полностью разрушенный дом.
– Что ж, как ты там пел? Держишь курс на Мидгард?
– Это мир живых, – невольно улыбнулся Макмаер, – а в Вальхаллу отправляются только те, кто заслужил. Ты же сама прекрасно знаешь, что мои руки давно в крови, какие бы у меня не были намерения.
– Значит, проваливай, куда хочешь!
Попрощавшись таким образом, его бывшая хозяйка направилась вглубь сада. Арион вдруг почувствовал необъяснимое смятение и крикнул ей вслед:
– Я ведь до сих пор тебе ещё должен?
Он не рассчитывал, что она ответит, – не в том положении он, чтобы ему отвечали на такие вопросы, но отчётливо услышал четыре слова:
– Все вы мне должны.
Март, 1845 год
Ирландия, близ Дублина
«Дорогая Катарина, – Дориан склонилась над столом, раздумывая над тем, что написать старой подруге. – Извини, что от меня долго не было известий. В последнее время довелось пережить много чего, а лето не принесло долгожданного успокоения. Главная проблема заключается в том, что я потеряла очень близкого человека».
На стене играли тени, в камине весело плясал огонь, наверху спали дорогие ей люди. Чего ей ещё надо? Вздохнув, Дориан продолжила писать:
«Тебя удивит, что мужчина стал для меня дороже, наверное, самого мужа, который у меня когда-нибудь, может, будет. Мне тяжело без него, его сложно забыть. Иногда зарождается впечатление, что вот сейчас в дверь постучат, я открою, а на пороге будет стоять он. Улыбнётся, заложив руки за спину и поглядывая на меня исподлобья, как всегда. К сожалению, уже полгода прошло, и надо жить своей жизнью. Может, я ещё вернусь в те места, где побывала весной, и что-нибудь почувствую».
Встав, Дориан налила себе чаю. Писать не хотелось, она уже жалела, что так разоткровенничалась в письме. Разные мысли лезли в голову, и хотелось спать. Зевнув, она уже хотела потушить огонь в камине и подняться наверх, как вдруг в дверь постучали. Кто может появиться в такую пору да ещё тогда, когда на улице такая метель?
Дориан вооружилась кочергой и, подойдя к двери, громко спросила:
– Кто там?
– Вам посылка из дома Роуаньёнов.
– Да? – обрадовалась Дориан. Всё-таки не забыли о ней.
– Вам просили передать письмо. Написано, что от леди Хизер Роуаньён.
– Да вы шутите! – Дориан открыла дверь. Посланник, бедняга, был похож на снежного человека, весь облепленный снегом, и ей стало жаль его. – Проходите, на улице такой снег...
– Я спешил, как мог, но погода просто ужасная.
Женщина радостно засмеялась.
– Это просто замечательно! Вы не представляете, как я хочу побывать снова в тех местах. Я рада, что меня не забыли.
Сентябрь, 1848 год
Англия, Бат
В небе засветились разноцветные огни, превращая тёмную ночь и чёрное небо в книжку с картинками. На гладкой поверхности воды отразились красота, созданная руками человека.
По дороге, ведущей к дому Дункана О’Коннери, ехали экипажи. В честь дня рождения жены Джейн муж превратил её праздник в балл-маскарад, и теперь именинница гордо принимала гостей в облике Клеопатры. Надо сказать, ей это шло.
Её самые близкие друзья уже были здесь. Габриель с Хизер в средневековых нарядах, Салман в тюрбане и Андрэ в роскошном сари. Своих детей пришлось оставить дома. У старшего Роуаньёна уже были сын Эдмунд Радж и дочь Лаура, у Андрэ пока была лишь малышка Антония. Дети мирно спали дома под присмотром нянек, пока родители веселились у лучших друзей. Мужья принялись обсуждать дела поставок чая, будто до этого у них времени не было, а Хизер и Андрэ отошли в сторону.
– Как Эдмунд? – спросила молодая мать, приветливо улыбаясь гостям.
– Лопочет без остановки. Такой неугомонный! – глаза Хизер потеплели. – Кстати, Дориан тоже должна приехать. Это не женщина, а ветер. Вышла замуж сразу же на следующий год после всего случившегося, а увидим мы её только сегодня.
– Самое удивительное, что, обретя мужа, она сохранила за собой свою фамилию. Впрочем, её так и помнят, под этим именем она уже прославилась.
Сейчас им трудно было поверить, что когда-то они могли не доверять ей, быть настроенными против неё. Правда, немного омрачало их отношения отсутствие вестей от этой женщины. Через Габриеля она со своим мужем вложила свою долю в поставку специй и чая, решив стать партнёром Роуаньёнов, но супруг Хизер видел только Дориан. Ходили слухи, что за эти три года она заработала дурную славу в Европе. Если Дориан появится на празднике, то они обязательно выведают у неё всё.