В это время к дому подъехала дорожная карета, и из неё вышли так же по-дорожному одетые Дориан вместе с мужем Максвеллом. Несмотря на непрезентабельный вид, они притягивали к себе взгляды тем, как свободно держались. Как будто хозяева дома. Впрочем, больше привлекала внимание Дориан, потому что спутник её ничем особым не отличался. Та выглядела, как всегда, строго. В глазах её появился какой-то безумный огонёк, движения стали порывистыми, она словно постоянно была настороже. Её супруг, наоборот, излучал полнейшее спокойствие. Он был выше её, немного сутулился, в правой руке держал трость с серебряным набалдашником. Вместе они являли собой невероятное сочетание.
Отдав свои приглашения, гости вошли в зал.
– Зря мы в пути не переоделись, – проворчала женщина. Её спутник вяло пожал плечами.
– Мы не выделяемся одеждой, на нас просто, как всегда, обращают внимание.
– Я пойду, поищу наших.
– Я в саду подожду.
– Струсил? – улыбнулась та.
– Да нет, мне нужно подышать свежим воздухом, – тот крепче сжал трость. – Здесь слишком много веселья, а я его плохо переношу.
Дориан понимающе взглянула на мужа и, слегка сжав его руку в знак поддержки, скрылась в толпе. Тот направился в сторону сада и с наслаждением вдохнул прохладный ночной воздух. Немного полегчало.
На скамейке сидел муж именинницы и под гитару допевал песню. Гость даже остановился, когда услышал строки:
Бьют меня волны, и воет стихия.
Им бы крушить всё, что плохо лежит.
Берег родной с прошлого не забыл я,
Как помнит солнце, где закат спит.
Ухмыляясь, Максвелл подошёл ближе. Дункан О’Коннери продолжал петь, никого не замечая. Старая морская песня, которую года три назад пел вампир Лиа, звучала как-то странно в этом доме и в этот час. Дориан старается по возможности не вспоминать те времена.
Расступитесь, в небе волны!
Нифльхейма чту закон!
Жди, жена моя, ведь скоро
Станет явью этот сон!
Странный смысл был у песни. То, что моряк считал ад земным раем потому, что там его ждала жена… Путь в рай… К нему долго идти, и не скажешь никогда, будешь ли ты там.
Мидгард – вот мой дом небес.
Умирать нельзя мне здесь.
– Знаете эту песню? – полюбопытствовал хозяин, заметив выражение лица гостя. Тот вздрогнул и повернул к нему голову.
– Конечно, знаю.
В его голос сквозила неуверенность, он, то и дело, поворачивался назад и смотрел, не идёт ли Дориан со всеми. Три года эти люди не видели его жены, а сейчас она, замужняя, с сомнительной репутацией, заявилась сюда. Они их убьют за то, что супруги раньше не приезжали.
– А мне ваш голос кажется знакомым, – обратился к нему Дункан. Тот улыбнулся. Со стороны террасы показались две четы Роуаньёнов с его женой, и он тут же напрягся. Машинально ответил на вопрос Дункана, кто он такой:
– Муж вашей знакомой Дориан Максвелл Ергинс.
– Да? – несказанно обрадовался тот. – А мы тут всё строили догадки, как вы выглядите. А оказывается…
Взгляд его оценивающе прошёлся от головы гостя до его ботинок, снова поднялся наверх и остановился на лице.
– Матерь Божья!
– Ага, – тот повернулся к приближающимся друзьям. Сейчас Хизер впору нарисовать картину маслом «Возвращение блудного воспитателя».
Небольшое отступление в виде исповеди… скажем,
нового человека
Долгое время ничего не чувствовал, только видел. Моя хозяйка избавила меня от пребывания в облике вампира, и теперь с помощью Дара на двоих я заново возвращался к жизни.
Бывает и такое. Я буду жить. Как простой человек. Не как Лиа. Ни даже как опекун или граф. Я – кто-то другой для людей, хотя внутри остался прежним.
Одного – теперь скажу – прекрасного весеннего утра я очнулся на берегу пруда. Одна моя рука болталась в воде, другой я зарылся в землю. Достойное пробуждение. Оно напомнило мне самое первое, когда год назад я пришёл в себя на этом же месте с раной в сердце и ощущением того, что ничего не могу понять. Я с трудом встал, так как все мышцы тела затекли и не хотели слушаться.
Я долго смотрел на своё отражение в воде. Лицо не изменилось, ничего не изменилось, только шрамы остались, да рука болела невыносимо, хотя выглядела вполне нормальной и дееспособной. Похоже на напутствие: «Что, Арион, хотел новеньким прийти сюда? Не получится. Следы, оставленные таким способом, не заживают на обычном человеке».
Ну и пусть, мне для счастья многого не надо. Я уже привык.
Я гулял по саду и смеялся, как сумасшедший, но это было моё счастье, и те моменты у меня не отберёт никто. Они мои. Ласковое солнце на щеках, прохладный ветер, природа и пение птиц… Я знаю, что виноват перед всеми, но это не поможет мне начать всё заново. Поэтому воспоминания и угрызения совести пришлось запрятать подальше в закоулки моей души и убедить себя, что всё хорошо. Мне уже не раз так удавалось, вспомнить хотя бы взрыв подземелий под Прагой. Если хочешь замолить грехи, не истачивай себя виной – никакого толку не будет. То, что было, прошло, умерло, а я…
Я БУДУ ЖИТЬ.
В Лондоне хранятся мои новые документы и деньги. Сберёг в прошлом году на всякий случай, и они пригодились. Теперь моё имя – Максвелл Ергинс, как в том письме Мэри к Скай. Если кто скажет, что это сентиментально…
В Ирландии живёт Дориан. Обязательно сразу же поеду к ней. У меня есть идея, которая может принести плоды, но сейчас о ней говорить не буду. Ещё время не пришло. С Ерраа я скоро увижусь.
А как быть с Андрэ? Хизер? А Габриель и Салман? Что-то совесть молчит, да и я её будить не стану. Ещё откроюсь им, только не сейчас. Пусть поживут, попривыкнут без меня, так даже лучше. Нельзя, чтобы они всё время видели во мне Ариона Макмаера или, того хуже, вампира. Не хочется даже предполагать, что будет думать Андрэ каждый раз, глядя на меня. Ей нужно больше времени, чем пара месяцев, чтобы простить всё то, что я сделал как Лиа. И даже как Арион.
Оседлая жизнь пока не для меня. Если раньше путешествовал по морю, то теперь снова займусь сушей и побываю всё-таки в Румынии, о которой мне столько говорил капитан. Я оставляю эти места, возможно, навсегда.
Перешагнуть за пределы этого места теперь после освобождения уже не трудно. Немного тяжело эти места просто покидать.
Часть пути пройдена, и пройдена она не слишком достойно. Неужели мне придётся всю жизнь пытаться забыть то, что приносит остальным только боль? Я не хочу… а когда встречу ЕЁ – а мне рано или поздно придётся с ней встретиться, – то мы поговорим и выясним, кто больше виноват в том, что здесь произошло.
Полуразрушенный Варидеррис зарастал плющом, зализывал свои раны и готовился существовать дальше. Мне кажется, или это он ставит себя мне в пример?
* Эммануель-колледж – первый протестантский колледж при Кембриджском университете, основанный королевой Елизаветой І в 1574 году.
* Уильям Юэлл – профессор Кембриджского университета. Был известен своими реакционными теолого-идеалистическими воззрениями.
* Колледж Святого Иоанна – один из колледжей Кембриджского университета. Был основан в 1511 году Маргаритой Бофорт – матерью Генриха VII.
[4] Книга Абра-Мелина – оккультный манускрипт Священной Магии Абра-Мелина. Автором считается немецкий еврей из Ворса (XIV – XV).
Фернандо Кортес – испанский конкистадор, завоевавший Мексику и уничтоживший государственность ацтеков. Король Карл V пожаловал ему титул Маркиза дель Валье де Оахаки.
Джон Редферн – дамский портной, специализирующийся на пошиве английской одежды. Открыл свою фирму в 1842 году. Его заказчицей была королева Виктория.
И так далее (нем.).
Get memoria mortis – Уйди прочь, смерть (лат.).
Donec velit… Ego tibi inane… Ingredere et retro non respiciant… – Ты меня не видишь… Я для тебя пустота… Проходи и не оборачивайся… (лат.).