Эти слова едва не вывели Дугласа из себя, но он сдержался и опасливо посмотрел на друзей.
– В прошлый раз ты пошёл на шантаж, Арион. Надеюсь, в этот раз ты не опустишься так низко?
– Не волнуйтесь, дальше, кажется, опускаться некуда.
Граф поднялся со своего места и бросил скомканную салфетку на стол. Он был зол не на шутку.
– Когда приедешь? – тот молчал. – Когда приедешь? – повысил он голос.
– Когда вы, отец, концы отбросите. Тогда некому будет мне мораль читать.
Дуглас готов был ударить сына, но сдержался и вышел. Арион, видимо, сам был шокирован своим ответом. Ричард и Эдвард со своей стороны с ужасом посмотрели на того. Они могли бы объяснить всё это подростковым возрастом, но в голову почему-то лезли слова одного их знакомого о сухой ветке на зеленеющем дереве. Похоже, мальчишка оказался именно этой сухой веткой. Он смотрел на них с показным безразличием, и они в этот момент поняли, насколько сильно переменился Арион.
– Как ты мог такое сказать? – придя в себя, набросился на племянника Эдвард. – Как ты мог пожелать смерти своему отцу?
– Я ничего не желал, просто вижу, что без мамы он долго не протянет. Он – не вы, дядя. Вы ещё и меня переживёте.
– Когда ты успел стать таким? – вмешался Ричард. – Ты же всегда был таким милым и спокойным мальчиком!
– Вы ещё долго будете мучить меня? – тот направился к лестнице, но у подножия остановился. – В одном из портов я встретил одного друга, его зовут Тимоти Шоу. Славный малый Тимми. Он – полная противоположность меня. Такой, какой вам нужен, и притом очень похож на меня. Нас даже путают, правда, до той поры, пока один из нас не откроет рта. Если хотите, я пришлю его вам вместо меня. Этот уж поответственнее будет. Впрочем, мне посчастливилось познакомиться с поистине нестандартными личностями.
– Ты ломаешь комедию!
– Никогда не было желания играть обиженного жизнью ребёнка. У меня есть всё, а у отца не осталось ничего. Лучше его пожалейте.
За день Арион больше из своей комнаты не выходил, а рано утром уехал. Ричард и Эдвард так и не узнали, попрощался ли Дуглас с сыном.
* * *
Снова пошли тихие и спокойные дни. Эдвард и Дуглас всё чаще и чаще проводили время у Абероя за чтением книг, проводя различные исчисления, пока не погрузились в изучение кабалистики. Вот тогда Ричард и рассказал Томпсону и Макмаеру об одном феномене, который он называл Даром на двоих. Он предоставил им записи и легенды, в которых упоминалась эта сила. Правда, Ричард поведал об этом, чтобы развлечь друзей, но те всерьёз принялись за изучение этакой способности видеть человека на расстоянии. Это и подразумевалось под Даром на двоих. Тому стоило огромного труда заставить Дугласа и Эдварда не поехать на поиски таинственной силы, не прикреплённой к человеку и не дающейся ему от рождения.
Андрэ тем временем росла и превратилась в прелюбопытнейшего ребёнка, которого можно себе только представить. Внешностью она очень походила на мать: те же прямые пепельные волосы, серые глаза с узким разрезом, тонкие черты лица, а также упрямый характер – явно не от мягкосердечной матери. За ней приглядывала лишь няня Мэри, которая появилась здесь за год до смерти её матери со своим мужем Седриком. Супружеская чета верой и правдой служила Абероям. Мэри присматривала за Андрэ, а Седрик работал в лесу и был первым после старшего лесничего.
Вырваться из-под присмотра няни Андрэ никогда не составляло труда, и она не раз пыталась пробраться в кабинет отца или в его лабораторию. Девочке казалось, что там папа со своими друзьями, как поговаривала их горничная Долорес, вызывает бесов и всякую нечистую силу, что ночью там раздаются ужасные душераздирающие крики. По ночам Андрэ даже спать не могла от таких повествований, но днём ей всё больше хотелось пробраться в ту страшную комнату. В конце концов, Ричард узнал об этом, и с тех пор девочка молодую служанку не видела.
Не прошло и двух лет после смерти Бесс Макмаер, как вслед за ней отправился её муж Дуглас. Несмотря на поддержку хороших друзей, он всё больше и больше пил. Письма от сына приходили редко, да и в них Арион описывал всё в общих чертах. Ричард не знал, что больше повлияло на его друга – смерть жены или разлука с сыном. Что б там ни было, одним вечером Дугласу стало плохо, началась рвота с кровью и к полуночи он скончался. Ричард и Эдвард были вне себя от горя. Они остались без друга, дом – без хозяина, сын… А впрочем…
Арион появился через две недели после смерти отца. Его опекуном назначили дядю Эдварда, и тот, прежде всего, поставил условие, чтобы тот закончил обучение и поступил в Кембридж.
Андрэ, которая в это время тоже была в поместье Аронто, видела того человека, который раньше играл с ней или высаживал себе на плечи и катал по всему дому. Как ей показалось, это был уже не тот Арион. Этот юноша – высокий, худощавый и жилистый парень с приятными, но несколько огрубевшими чертами лица и коротко стрижеными прямыми тёмными волосами. Глаза его снова поменяли цвет и приобрели теперь сероватый оттенок с зелёными прожилками. Но самое странное заключалось в том, что он стал очень спокойным. Сначала все удивлялись, если вспомнить то, каким Арион был при своём последнем посещении родного дома, но потом его спокойствие, граничащее с апатией, стало раздражать всех. Тот, казалось, этого не замечал. Он добросовестно стоял над могилой отца, терпеливо выслушал наставления дяди и под конец, оказавшись в гостиной с чашкой крепкого кофе в руках, равнодушно ответил:
– Нет.
– Как нет? – поразился мистер Томпсон. – Тебе же учиться надо!
– Ещё успею. – Арион бросил быстрый взгляд на Ричарда Абероя. – Видите ли, дядя, мне хочется приехать сюда в следующий раз не потому, что кто-то умер, а просто так.
– Твой отец…
– Уже мёртв, – мягко поправил Эдварда племянник. У того перехватило дыхание. – Я понимаю, он был вашим лучшим другом для вас с мистером Абероем и так далее, но я не имею к этому никакого отношения и заменять его не собираюсь.
– Мы с Ричардом совсем не это имели в виду.
Арион пожал плечами. Пока Эдвард метал молнии у него над головой, он просто сидел и преспокойно пил кофе. Когда тот закончил свою проповедь, молодой Макмаер положил чашку на стол, поднялся со своего места и сказал, что хочет спать.
– Какова наглость! – возмущённо воскликнул Эдвард, когда его племянник вышел. – Тише стал, но не изменился. Что с ним происходит?
– Он зол на отца, – спокойно ответил Ричард. – Они друг друга не простили, и Арион теперь чувствует себя виноватым, хотя старается не показать этого. Разве ты не видишь, что это его спокойствие – сущая бравада? Он не мог расклеиться перед нами. Ручаюсь, у себя в комнате он плачет.
Про себя Аберой добавил, что ему редко доводилось встречать таких людей, как сын его покойного друга.
Последующие несколько дней Арион выдерживал нападки дяди с поразительной стойкостью. Тот грозился отлучить его от наследства и тому подобное, но было ясно, что мистер Томпсон очень любит своего племянника и ничего не сделает. Потерпев немного, Арион попрощался и уехал, сказав, что ещё год – полтора – и он вернётся. Дяде пришлось смириться, Ричард же был даже восхищён мужеством молодого человека.
* * *
Когда остались только Ричард и Эдвард, первый осмелился открыть ему свою тайну. Мистер Томпсон сначала слушал спокойно, но, по мере того, как тот говорил, его лицо бледнело всё больше и больше. Под конец он сорвался со своего места.
– Как ты мог молчать об этом? Ведь Дуглас так и не узнал!
– Дуглас был слишком поглощён своими проблемами, чтобы воспринимать это всерьёз. А теперь он у тебя.
– У меня? – взвился тот. – Дар на двоих у меня?
– Только его половина, – терпеливо начал объяснять Ричард. – Я передал тебе её в одну из ночей.
– «Дар передам тому, кто связан со мной»? – процитировал Эдвард, и его худое лицо вытянулось от изумления.
– Ага. Я не хотел тебе об этом говорить. Он всегда был в нашей семье, по крайней мере, несколько сотен лет. Его постоянно передавали, пока он не оказался у меня. Вторая часть перешла от моего отца моей жене, но я успел забрать у неё часть силы.