– Проклятья не существует, я об этом узнал после смерти, но ты не такой, как другие.
– Господи, а кто, по-твоему? Исчадие ада? Ты слишком далеко зашёл в своих идеях об идеалах. К сожалению или к счастью, я в них не вписываюсь, – Арион бессильно махнул рукой. – Я такой же, как и все, во мне нет ничего особенного. Подумаешь, мальчишкой хорошо попортил нервы старшим, но ведь это зависит и от воспитания! Твои методы были паршивыми, и это уже твоя вина, так что не надо всё на меня сваливать. А если не веришь, то я дам обещание: каждый ребёнок, над которым я возьму опеку, устроит свою жизнь, найдёт своё счастье, и его худшие врожденные наклонности и характер не будут иметь при этом никакого значения. И тогда, когда мне придётся снова придти сюда, я посмотрю тебе в глаза и вполне справедливо скажу: «Дуглас Макмаер, ты – законченная сволочь».
Мужчина метнулся к Ариону и наотмашь врезал ему по лицу. Несколько минут оба молчали. Отец приходил в себя после своего поступка, сын обдумывал свои дальнейшие действия. Наконец Дуглас, с жалостью и раскаянием посмотрев на Ариона, сделал шаг вперёд и умоляюще прошептал:
– Значит, переубедить тебя, что тебе не стоит возвращаться назад, у меня не получится?
Снова здорово!
Арион медленно выпрямился. В глазах вспыхнуло изумление, затем ярость. В молчаливом бешенстве он смерил того с головы до ног, потом процедил сквозь зубы, боясь сорваться:
– И не пытайся. Хорош отец, который своему сыну смерти желает.
– Потому что плохое ты дело задумал с тринадцатым числом. Оно принесёт тебе много несчастья и смертей.
– Уточни, чьих именно смертей?
– Существует угроза, что ты после всего сильно изменишься. Станешь хуже, чем есть.
– Чьих смертей? – нетерпеливо спросил Макмаер, проигнорировав последние слова.
– Брось всё это. Уверен, счастливый конец тебе не светит.
– Кто умрёт?
Граф исчез. Арион позвал его, но тот не откликнулся на его зов. Подождав ещё немного, Арион, дрожа от гнева, направился к поместью. Это же надо было так разозлиться после разговора с этим человеком! Подумать только: не верить собственному сыну, считать, что он опасен для общества! Да сколько можно! За что ему всё это? Почему мама всегда была так добра и терпелива к нему, а Дуглас Макмаер не понимал? Казалось бы, родители любят своих детей такими, какими они есть, ан нет. Чего-то его отцу не хватало.
Двери поместья бесшумно распахнулись перед ним, пропуская внутрь.
В комнате было несколько душно. Возле его постели сидела с опухшими глазами Андрэ, дядя стоял у окна и поправлял шторы, чтобы утренний свет мог свободно проникнуть в комнату. В углу сидела Дориан, и он поразился, увидев, как она посерела от тревоги, так что лицо осунулось.
А на постели лежало его тело, и Арион ужаснулся, настолько оно было красным от жара. С этим надо что-то делать, раз даже дар не может вытащить его отсюда.
В комнату вошли Хизер и братья Роуаньёны. Через приоткрытую дверь Арион увидел Анжелику Резерфорд. А она что здесь делает?
– Я не могу на него смотреть, – дрожащим голосом произнёс мистер Томпсон. – Два дня он лежит и не подаёт никаких признаков выздоровления.
– Его состояние ухудшается? – спросил Габриель, как показалось Макмаеру, взволнованным тоном.
– Да, и доктор сказал, что надежды нет.
Прикрыв глаза, Дориан нервно сглотнула. Как показать, что он ни в чём её не винит?
И вдруг у стены он заметил нечто, что сразило его лучше любых рыданий. Он даже подошёл и присмотрелся. Нет, ошибиться невозможно. Это… это Дункан О’Коннери и Джейн Лорсби сидят вместе и держатся за руки. Его не было здесь всего два дня, а такое впечатление, будто бы прошёл год! Что такое он пропустил, раз такие разные люди сошлись, и никто не обращает на них внимания! А он хотел всего лишь отвлечь эту каргу, поэтому и послал письмо другу. Наверное, он приехал вчера, а уже успел сблизиться с дуэньей Андрэ. Нет, конечно, немного обидно, что им, считай, не до него, но как же смешно!
И Макмаер засмеялся. Смеялся до слёз, утирая лицо рукавом, уже не думая о том, что не особо понимает, как вернуться в своё тело. Лишь когда успокоился, решил сесть возле Андрэ. Жаль было смотреть на неё, но что поделаешь! Взгляд его упал на столик возле Дориан, и он увидел на нём чистый лист и карандаш. Если б только мог прикоснуться к этим предметам!
Откинувшись на спинку кресла, Дориан устало вздохнула. Было по-настоящему страшно, если учесть, что даже Дар на двоих не может вытащить Ариона.
Вдруг она почувствовала присутствие духа. Нечто нематериальное жаждало вступить с ней в контакт. При подобных обстоятельствах это мог быть только один человек. Дориан, оглянувшись, увидела на столике возле себя лист бумаги и карандаш. Не придумав ничего лучшего, он взяла карандаш и расслабилась. Тот час же руку что-то словно сковало, и она сама стала выводить строчки
Дориа н, это я. Брожу, ка к идиот, по комнате и не понимаю, что здесь за столпотворение. Честно говоря, был очень удивлён, узна в, что лежу уже два дня с та кой кра сной рожей. Но ты только посмотри на этих голубков! Я же Дунка на не для этого зва л сюда! Короче, ка к вернуться, я дога дыва юсь, просто не хочу это дела ть при всех. Столько на роду, словно на поминки собра лись. Ла дно, жди здесь, я тоже подожду.
Руку отпустило. Дориан с волнением повертела лист в руках и осмотрелась, будто надеялась увидеть Ариона сейчас же. Это был его почерк, сомнений никаких. Арион всегда писал печатную «а». Видит ли он всё?
Дориан взяла карандаш и написала:
Ты до чего их хочешь довести? Чем дольше они плачут, тем хуже! На твоём дяде лица нет! Пожалей их, слышишь?
Через пару минут она получила ответ:
А меня кто пожа леет? (Шутка )
Кста ти, виделся с отцом, и он был сильно не в духе из-за моей за теи.
Объясниться не получилось.
Значит, с отцом они поговорили. Учитывая то, что Дориан уже знала о Дугласе Макмаере, Арион не смог сдержать свой язык даже перед мёртвым, а тот навешал сыну лапши на уши.
Андрэ слегка задремала и склонилась над своим опекуном. Хизер подошла, чтобы увести её в комнату отдохнуть.
– Ты своим острым локтем мне все рёбра переломаешь, – недовольно произнёс Макмаер и пошевелился. – Уходим все! Сделали мне тут столпотворение!
Если он и хотел сделать своё пробуждение эффектным, то лучшего не мог придумать. Андрэ вскрикнула и отшатнулась; братья Роуаньёны, разинув рты, переглянулись, Хизер стало плохо, но её вовремя подхватил мистер Томпсон; миссис Лорсби и Дункан вскочили, а Дориан просто вздохнула с облегчением и прикрыла глаза.
– Жив! – закричала Андрэ и, навалившись на опекуна, крепко обняла его. Хизер пришла в себя, а на глазах у старика выступили слёзы. Братья переглянулись с видом крайнего изумления на лице, а Дункан даже обнял миссис Лорсби.
– Жив! – Андрэ, повиснув на Арионе, смеялась и плакала одновременно, а он просто улыбался, сражённый бурной реакцией воспитанницы, и сжимал её в объятиях так, что та с трудом дышала. Ждали, счастливы, любят. Старший Макмаер снова оказался неправ. Отпустив девушку и самому с трудом отцепившись от неё, он обратился к Дункану: