– Знаете, какой выход? – улыбаясь, обратился к ним Салман. – Ты, Андрэ, должна поджечь свой дом, чтобы от него камня на камне не осталось.
– Ты имеешь в виду, сжечь всё, что столько лет было тебе дорого, не вынести из дома ни одной картины, ни одной ценности, ни одного воспоминания…
– Хватит, я уже понял, что ты имеешь в виду. Извини, глупые мысли.
– Да нет, отчего же? Кажется, ко всему прочему надо раздеться и совершить обряд голой.
Габриель фыркнул, го ничего не сказал. Салман выглядел смущённым. Не зная, что им ещё можно сказать, Андрэ вышла, прошлась по коридору, теперь снова пустому, и вошла в свою комнату. Взору её предстали родные картины на стенах, полог балдахина, ковёр на полу… Она не сможет без этого дома. Как можно уничтожить, что хочется видеть каждый день!
– Безумное предположение Салмана, – прошептала она. – Как я вообще могу предать тебя в руки огню?
В дверь постучали. Андрэ не успела даже рта открыть, как в комнату ворвалась женщина и с разбегу бросилась на Андрэ. Девушка от такого натиска едва не упала, тогда как незнакомка крепко, почти до удушья сжала её в своих объятиях и воскликнула:
– Девочка моя! Сколько же тебе пришлось пережить! Я, как узнала об этом несчастье, едва замертво не упала!
Так это же Джейн Лорсби, то есть миссис О’Коннери собственной персоной! Андрэ, вырвавшись из объятий женщины, долго разглядывала её, не веря своим глазам. Её бывшая дуэнья похорошела, словно сбросила с себя лишний десяток лет. Не было привычной надменности и угрюмости, эта особа явно умела радоваться жизни.
– Мне так жаль, что я не была с тобой в эту трудную минуту! А вот твой опекун поступил более чем неразумно, оставив тебя одну. Что может сделать этот старый пень Томпсон, а? Он на своего племянника только через розовые очки смотрел, всё мечтал о его несбыточной карьере учёного! Скажу тебе, крошка, я была об Арионе лучшего мнения. – Джейн завела старую песню.
– Тётушка, вы опять начинаете?
– Ладно, но разве это не правда?
– Тётушка Джейн, я не хочу это слышать, – холодно ответила Андрэ, не имея желания говорить на эту тему. – Мы не знаем, где Арион и жив ли он, но это не даёт вам права так отзываться о нём.
Пылая гневом, Андрэ вышла из комнаты, но в коридоре пошатнулась и ухватилась за стену. Что-то навязчиво вторгалось в её мозг, то, что она не могла объяснить. Какие-то отрывки, словно письма, которые она безрезультатно искала, вдруг стали находиться по одному.
Затем всё исчезло, но осталась лишь одна потребность – отправиться куда-то. Не куда-нибудь, а в дом Дункана О’Коннери. Там найдёт она ответы на многие вопросы.
Спустившись вниз, Андрэ уже не удивилась, когда столкнулась с Салманом. Он всегда был рядом, когда она нуждалась в поддержке. Поэтому, ни слова не говоря, она потащила его к конюшням.
– Ты что? – удивился тот.
– Мне надо поехать в то место, где живёт Дункан. Я должна увидеть его.
– А с самим Дунканом ты не хочешь поздороваться?
– Ещё успею. Так ты едешь со мной?
Не прошло и пяти минут, как они выехали. Погода была просто чудесная, так как природа возвращалась к жизни. Впрочем, Андрэ и Салман не слишком обращали внимание на окружающую внешность, гоня лошадей во весь опор. С такой скоростью они предполагали к четырём добраться до дома Дункана. Андрэ там ни разу не бывала, но дорогу знал Салман, поэтому они уверенно мчались вперёд.
Прошло ещё немного времени, и они наконец-то въехали в лес. Здесь-то Андрэ и сделалось по-настоящему не по себе. Что-то тревожащее знакомое было в этом месте, словно с ним у неё были связаны неприятные моменты жизни.
По мере того, как они продвигались вперёд, Андрэ начала паниковать. Теперь она узнала эти места. Во сне она видела Макмаера, который ночью едет этой тропою. Ей словно передался его страх, и девушка едва сдерживалась, чтобы не повернуть назад.
Они выехали из леса. Впереди простилалось поле, неподалеку расположилась обветшалая хижина Дункана. Взглянув на неё, Андрэ почувствовала внезапную дурноту.
– Что с тобой? – услышала она рядом встревоженный голос друга и почувствовала прикосновение рук, поддерживающих её за плечи.
– Я узнала это место, – слабо прошептала она. – Это, наверное, мой дар. Я видела через месяц после отъезда Ариона сон, в котором он приближался к этому дому, и ему грозила опасность.
– Успокойся. Может, это действительно был просто сон?
– Не знаю…
Они спешились и пошли к дому. С каждым шагом Андрэ ощущала, как всё больше и больше какая-то тяжесть давит на неё, так что становилось тяжело дышать. Она даже пару раз остановилась, но всё равно упрямо продолжала идти. Вот они появились на пороге, Салман без труда открыл дверь, и молодые люди оказались внутри.
В доме было холодно и сыро. Пыль толстым слоем лежала на всех вещах, углы пауки обнесли паутиной, всё говорило о том, что здесь долго никого не было. Друзья осмотрели все комнаты, но ничего, что бы указывало на пребывание здесь миссис Ерраа или Макмаера, не нашли.
Под конец Салман спустился в погреб, а девушка вышла во двор, чтобы подышать свежим воздухом. От сырости в доме её начало колотить.
Тропа за домом вела к небольшому огороду, покрытому местами клочками снега. Калитка в самом конце выводила к лесу, и Андрэ потянуло туда. Обхватив себя руками, она медленно пошла вперёд, чувствуя надвигающуюся угрозу, которая, впрочем, не имела никакого отношения к ней. Вот незапертая калитка, свисающая на одной петле, дальше – лужайка прямо в начале леса. Здесь снега уже не было, и лишь сохранившиеся мокрые листья шуршали под ногами.
«Я схожу с ума, – нервно подумала девушка и закрыла глаза. – Где же ты, Макмаер?»
Белая вспышка, затем она как будто увидела себя со стороны. Но что это?
На месте, где только что лежало давно увядшее листья, стояло надгробие. Наклонившись, Андрэ дрожащим от волнения голосом прочла: «Здесь покоится Арион Макмаер. Вечный ад самоубийцам. Арбитр Сауляк».
Салман несколько раз звал Андрэ, но безрезультатно. Поднявшись наверх, он увидел девушку возле леса. Что она там делает?
– Андрэ! – он подошёл ближе и увидел, что та с каким-то неистовством роет руками замёрзшую землю. Услышав крик Салмана, она повернула к нему почему-то красное лицо и крикнула:
– Принеси лопату!
Тот вернулся уже через минуту и, не задавая никаких вопросов, принялся копать. Краем глаза он заметил, что выглядит Андрэ неважно, да и ещё, видимо, плакала. Что она, собственно говоря, хочет сделать? И зачем копать?
Лопата ударилась обо что-то твёрдое. Андрэ затаила дыхание и зажала рот рукой, чтобы не разрыдаться. Она уже знала, что там находится. Ещё несколько уверенных движений лопатой – и их взору предстал край плаща, затвердевшего и негнущегося. Салман побелел, но продолжал копать, пока не наткнулся на что-то более твердое. Этим оказалась грудь человека, хорошо сохранившаяся, словно тело только вчера сюда положили.
Андрэ почувствовала приступ тошноты и закрыла рот рукой. Труп дурно пах, так что Салману пришлось прикрыть нижнюю часть лица воротом плаща.
Под весенним солнцем блеснуло что-то яркое, несовместимое с остальными цветами в этом месте. Серебро и опал. Подарок Ариону на день рождения. Грязный от гнили крестик неестественно держался на мёртвой груди.
Упав на колени, Андрэ не то закричала, не то зарыдала, сгребая пальцами землю. По щекам её струились слёзы, она размазывала их грязными руками, не обращая внимания на Салмана, который обнимал её, бормоча какие-то слова утешения. Ей было не до них. Столько времени надежды, ожидания и предчувствия! Ведь догадывалась, что случилось непоправимое, и продолжала отрицать то, что подсказывало сердце, часто даже сама вслух сомневалась, жив ли он, но втайне надеялась – Арион где-то рядом. И вот теперь его нет, она в этом убедилась. Не просто услышала о его смерти, а увидела его тело во всём своём ужасающем виде. А ведь с Мэри также… Похоже, земля не приняла к себе таких грешников. Что же они оба натворили?