Боже, он чертовски горяч.
Мышцы на его руках напряглись. Бедра.
Задница.
Все это так, так горячо.
Может, сыграем сегодня в борьбу? Будет ли он играть в ролевые игры?
Я ерзаю на сиденье, нога нетерпеливо подскакивает, гормоны зашкаливают.
― Нам ведь не разрешается спускаться к ним, верно?
― Нет, милая, не раньше, чем все закончится. ― Венди гладит меня по руке. ― И они обычно направляются прямо в раздевалки. ― Она искоса смотрит на меня. ― Что вы, ребята, делаете сегодня вечером?
― Вы не останетесь?
― Нет, дорога длинная, а в понедельник у мальчиков школа. ― Она не сводит глаз с сына. ― Сегодня мы остановимся в отеле, чтобы завтра не так устать. У моего мужа есть несколько рабочих звонков по воскресеньям, поэтому он хочет занять этот день. ― Ее улыбка таинственна. ― Это дает вам свободное время. Наедине.
Я знала, что его мать мне нравится не просто так.
― Мы не обсуждали планы на вечер. Может, он захочет встретиться с друзьями? Но… я не знала, что у него день рождения, до вчерашнего дня, так что просто пошла и купила ему торт сегодня. Я подумала, что удивлю его, если он не слишком устанет, чтобы тусоваться.
Ее брови взлетают вверх. Она отрывает взгляд от коврика и поворачивается ко мне всем телом, кривая улыбка на ее губах так похожа на улыбку Ретта.
― Праздничный торт?
― Что? Он не может есть торт? ― Фу, какая же я безмозглая идиотка. Калории! ― Черт, извините, не подумала о его взвешивании.
Хотя, я могу придумать несколько других вещей, что сделать с глазурью вместо того, чтобы есть ее.
― Нет, милая, он может съесть торт. Уверена, ему понравится. ― Она похлопывает меня по бедру так, как это может сделать только мать. ― Ему понравится.
Ретт
Я чертовски устал.
Опустошен.
Едва тащу свои ноги, я встречаю свою семью в туннеле возле раздевалки, ярко-рыжие волосы Лорел ― первое, что я вижу, когда несу в коридор свою грязную одежду.
Обтягивающая черная футболка Айовы. Узкие джинсы. Черные сапоги. Чертовски сексуально, и она здесь для меня.
Я хочу сжать кулаки, похлопать себя по чертовой спине за свою удачу. Отрываю от нее взгляд, чтобы поздороваться с родителями.
Мама делает шаг вперед, широко раскинув руки.
― Поздравляю, дорогой. Отличный матч.
― Спасибо, ― бормочу я ей в плечо, когда она прижимает меня к себе. Моя мама, по сравнению со мной, крошечная, маленького роста, но не в отношении — не с тремя сыновьями.
Папа может носить брюки, но мама контролирует молнию.
Она встает на цыпочки и шепчет мне на ухо:
― Мы с папой забираем мальчиков. Уезжаем из города.
Сегодня только суббота; нет смысла проделывать весь этот путь только для того, чтобы на следующий день повернуть назад.
― Почему?
Она все еще шепчет мне на ухо:
― Я не понимала… мы хотим дать тебе пространство. Уверена, у тебя есть дела поважнее, чем тусоваться с родителями. ― Ее руки вокруг моей талии, обнимая меня. ― Лорел не могла оторвать от тебя глаз сегодня. Надеюсь, ты это понимаешь.
Отстраняется, поправляет воротник моей рубашки. Хватает меня за щеки и целует в переносицу.
― Такой красивый.
― Мама. ― Я закатываю глаза.
― Что? Разве мать не может сказать сыну, что он красив?
Иисус.
― Остановись.
― Хватит спорить, иди, попрощайся с братьями. Обними папу, ― инструктирует она, подталкивая меня к братьям, шлепая по заднице.
Я ерошу волосы на макушке Бо. Он отбрасывает мою руку.
Остин позволяет мне пожать ему руку.
Отец хватает меня за плечи и тянет к себе. Дважды хлопает меня по спине.
― Мне нужно домой на воскресные звонки. К тому же, твоя мама, кажется, думает, что ты хочешь побыть наедине со своей новой девушкой.
Мое лицо покраснело от адреналина; теперь оно горит от полного гребаного смущения.
― Надевай презерватив. Не будь ослом.
Я открываю рот, чтобы возразить, но он меня перебивает.
― Я говорил с твоим тренером, и тот заверил меня, что вы, ребята, на верном пути после того, как побывали в лесу или что там еще было, но я хочу, чтобы ты позвонил нам, если что-нибудь случится. ― Он бросает взгляд на Лорел, которая смеется вместе с моими братьями. ― С такими рыжими волосами она, наверное, немного темпераментна. Может быть, она будет хороша для тебя.
Она будет.
Она уже хороша.
― Но используй свою проклятую голову — вот эту. ― Он стучит меня по голове. ― Не делай ей ребенка.
Господи Иисусе, папа.
― Ладно. Мы собираемся уходить. Гордимся тобой.
― Спасибо. ― Что мне еще сказать?
― Проводи нас. ― Еще один шлепок по спине, рука сжимает мое плечо, направляя меня обратно к матери. Братьям. Лорел.
Девушка краснеет, когда я подхожу, бросая робкие взгляды на моих родителей, на бетонный пол под нашими ногами, обратно на моих родителей.
― Эй.
― Эй.
В последний раз, когда мы стояли в этом коридоре в конце встречи после матча, который я только что выиграл, то прижал ее к стене и засунул язык ей в горло.
Вместо этого мои руки висят по бокам, правая взваливает на плечи тяжесть моего рюкзака.
Бок о бок мы следуем за родителями по длинному коридору, так близко соприкасаясь пальцами. Лорел шевелит указательным, проводя им по моей ладони.
Мама замечает, что я сдерживаю глупую улыбку, когда она оглядывается через плечо, поднимает брови, наблюдая за нами обоими. Подталкивает моих братьев перед ней, потому что они попусту тратят время.
Мы подходим к тяжелым стальным дверям, протискиваемся на стоянку стадиона, следуем за группой к черному внедорожнику моей мамы — тому самому внедорожнику, который возил меня с тренировки на матчи, на встречи и обратно домой в течение многих лет, пока я не научился водить.
Мы стоим рядом с ним, мои братья, не заботятся о прощании немедленно прыгают на заднее сиденье.
― Пока, милый. ― У мамы слегка дрожит нижняя губа. ― Такой взрослый.
Я хочу застонать вслух, но вместо этого обнимаю ее.
― Пока, мам. Люблю тебя.
Она шмыгает носом мне в шею.
― Ты выглядишь таким счастливым.
― Тогда почему ты плачешь?
― Потому что мой ребенок влюбился.
Я оглядываюсь, чтобы увидеть, кто наблюдает, поглаживая ее по голове.
― Господи, мам.
― Мама всегда знает такие вещи.
― Мама…
Она хмурится и разрывает объятия. Шмыгает носом.
― Позволь мне сказать то, что я должна сказать.
― Здесь? ― Сейчас? Боже.
Лорел и мой отец смотрят, неловко стоя рядом с машиной, не зная, что делать с собой, пока мы стоим у боковой панели. Папа натянуто улыбается.
― Ты слишком много работаешь. Я хочу, чтобы ты повеселился.
― Так и есть.
― Но на самом деле это не так. Ты прячешься в своей комнате и держишься особняком, и я знаю, что у тебя были трудные времена. ― Ее руки теребят пуговицы на моей рубашке. ― Но теперь у тебя есть Лорел, и я думаю… Она хороший друг.
Друг.
Мама косится на меня.
― Не смотри на меня так, ты знаешь, что я имею в виду.
Я понятия не имею, о каком взгляде она говорит, поэтому киваю, чтобы прекратить все это.
― Ладно. ― Окей. Что угодно.
― Тогда ладно, я думаю, нам пора. ― Целует меня в щеку. ― Приезжай домой на День Благодарения. Мы заплатим за бензин.
Я покачиваюсь на носках.
― Окей.
Она бросает взгляд на Лорел.
― Если хочешь, можешь привести гостя в этом году.
― Мама.
Она поднимает руки.
― Что?! Я просто говорю.
― Посмотрим. ― Я улыбаюсь ей сверху вниз. ― Люблю вас, ребята. Спасибо, что приехали.
Ее губы снова дрожат.
― Мы любим тебя. ― Она поворачивается, делает несколько шагов к Лорел и тоже обнимает ее. ― Пока, милая. Было приятно познакомиться.