Выстрел пушки собирает нас всех вместе на берегу. Планолет появляется в месте, которое мы оцениваем как зону «с шести до семи». Мы наблюдаем за тем, как «клешне» приходится спускаться пять раз, чтобы забрать части одного разорванного тела. Невозможно понять, кто это был. Независимо оттого, что случается в шесть часов, я не хочу этого знать.
Пит рисует новую карту на листе, добавляя «СГ» для соек-говорунов в зоне «с четырех до пяти» и пишет просто «чудовище» там, где мы видели трибута, собранного по частям. Мы теперь знаем, чего ожидать от семи из двенадцати часов. И если и есть что-то хорошее в нападении соек-говорунов, так это то, что мы снова знаем, где находимся на циферблате.
Финник плетет еще одну корзинку для воды и сеть для ловли рыбы. Я быстро купаюсь и намазываю свою кожу еще одним слоем лекарства. А затем сижу у воды и чищу рыбу, пойманную Финником, наблюдая, как солнце скрывается за горизонтом. Уже восходит яркая луна, наполняя арену теми странными сумерками. Мы собираемся приступить к нашему ужину из сырой рыбы, когда начинается гимн. А затем лица…
Кашмир. Глосс. Вайрис. Мэг. Женщина из Дистрикта-5. Наркоманка, отдавшая жизнь за Пита. Блайт. Мужчина из Дистрикта-10.
Восемь мертвых. Плюс восемь с первой ночи. Две трети из нас уничтожены за полтора дня. Должно быть, это рекорд.
— Они действительно истребляют нас, — говорит Джоанна.
— Кто остался? Кроме нас пяти и Дистрикта-2? — спрашивает Финник.
— Чэф, — говорит Пит, не задумываясь. Наверно, он бдительно следил за ним из-за Хеймитча.
Спускается парашют с кучей квадратных маленьких булочек.
— Они из твоего дистрикта, верно, Бити? — спрашивает Пит.
— Да, из Третьего, — говорит он. — Сколько там?
Финник считает, переворачивая каждую в руках, прежде чем аккуратно их сложить. Я не знаю, что у Финника с хлебом, но он кажется поглощенным своим занятием.
— Двадцать четыре, — говорит он.
— Две дюжины, получатся? — спрашивает Бити.
— Двадцать четыре, именно, — отвечает Финник. — И как мы должны делить их?
— Давайте каждый возьмет по три, а те, кто будут еще живы во время завтрака, могут устроить голосование за остальные, — говорит Джоанна. Я не знаю, почему это заставляет меня улыбнуться. Наверно, потому что это верно. Когда я смеюсь, Джоанна смотрит на меня почти одобряющим взглядом. Нет, не одобряющим, а возможно, немного довольным.
Мы ждем, пока гигантская волна не затапливает зону «с десяти до одиннадцати», дожидаемся, пока отступит вода, и затем отправляемся на тот берег, чтобы разбить лагерь. Теоретически у нас должны быть двенадцать часов полной безопасности от джунглей. Здесь слышен какой-то неприятный щелкающий хор, вероятно, от каких-то злобных насекомых, исходящий из зоны «с одиннадцати до двенадцати». Независимо оттого, что звук остается в пределах джунглей, мы держимся вдали от той части берега в случае, если они только и ждут хорошей возможности прорваться к нам.
Я не знаю, как Джоанна все еще держится на ногах. Она спала только около часа с тех пор, как начались Игры. Мы с Питом добровольно вызываемся сторожить первые часы, потому что мы являемся самыми отдохнувшими и потому, что хотим некоторое время побыть наедине. Остальные мгновенно засыпают, хотя сон Финника очень беспокоен. Время от времени я слышу, как он бормочет имя Энни.
Мы с Питом сидим на влажном песке, отвернувшись друг от друга, мои правые плечо и бедро прижаты к его. Я слежу за водой, пока он наблюдает за джунглями, так лучше для меня. В моей голове все еще звучат голоса соек-говорунов, которые, к сожалению, не могут заглушить насекомые. Через какое-то время я откидываю голову ему на плечо. Чувствую, как его рука гладит мои волосы.
— Китнисс, — говорит он мягко. — Нет никакого смысла притворяться, будто мы не понимаем, что каждый из нас пытается сделать.
Да, полагаю, в этом нет смысла, но обсуждать это тоже не весело. Ну, во всяком случае, не для нас. Зрители Капитолия будут приклеены к экранам, чтобы не пропустить ни одного несчастного слова.
— Я не знаю, какую, как ты думаешь, сделку вы с Хеймитчем заключили, но ты должна знать, что он тоже дал мне обещание. — Конечно, я знаю это. Он сказал Питу, что поможет ему поддержать меня, чтобы тот ни о чем не подозревал. — Так что, мы можем предположить, что одному из нас он солгал.
Это привлекает мое внимание. Двойная сделка. Двойное обещание. И только Хеймитч знает, какое из них правдивое. Я поднимаю голову и встречаюсь с глазами Пита.
— Почему ты говоришь об этом сейчас?