И тогда я замечаю, что он держит нож, один из тех, что нес Пит, который почему-то обернут проводом.
Озадаченная, я встаю и поднимаю провод, убеждаясь, что он идет обратно к дереву. У меня уходит мгновение, чтобы вспомнить, что Бити обмотал конец провода вокруг ветки и оставил ее на земле еще до того, как занялся самим деревом. Я думала у этого есть некое «электрическое» значение, которое потом можно будет использовать. Но это было не так. Тут, вероятно, все двадцать-двадцать пять ярдов[31] до дерева.
Я бросаю взгляд вверх по склону и понимаю, что мы всего в паре шагов от силового поля. Сигнальный квадрат находится там же, где он был сегодня утром. Что сделал Бити? Он на самом деле попытался вставить нож в силовое поле, как случайно сделал Пит? И что он делал с проводом? Это был его запасной план? Если попытка наэлектризовать воду потерпит неудачу, направить энергию удара молнии в силовое поле? Что бы это дало, так или иначе? Ничего? Очень много? Поджарило бы нас всех? Силовое поле само по себе, думаю, должно обладать электроэнергией. То, в Тренировочном центре, было невидимым. Это, кажется, отражает джунгли. Но я видела, как оно колебалось, когда Пит задел его ножом и когда я запустила в него стрелу. Реальный мир находится прямо за ним.
В моих ушах больше не звенит. В конце концов, это все-таки были насекомые. Я знаю это теперь, потому что они быстро затихают, и я слышу только звуки джунглей. Бити бесполезен. Я не могу привести его в себя. Не могу спасти. Я не знаю, что он пытался сделать с ножом и проводом, а он не способен объяснить. Повязка на моей руке вся пропитана кровью, и нет никакого смысла обманывать себя. Голова кружится так сильно, что я вот-вот потеряю сознание. Я должна бежать от этого дерева и…
— Китнисс! — Я слышу его голос, хотя он и далеко. Но что он делает? Пит уже должен был выяснить, что все теперь охотятся на нас. — Китнисс!
Я не могу защитить его. Я не могу двигаться быстро или далеко, и мои способности стрелять сейчас в лучшем случае сомнительны. Я делаю единственную вещь, на которую способна, чтобы отвлечь нападающих от Пита и привлечь их к себе.
— Пит! Я здесь! Пит! — Да, я привлеку их к себе и к дереву молний, которое вскоре само по себе будет оружием. — Я здесь! Я здесь! — Он не сможет. Не с его ногой, да еще ночью. Он никогда не будет здесь вовремя. — Пит!
Это работает. Я могу слышать их прибытие. Двоих из них. Прорывающихся сквозь джунгли. Мои колени подгибаются, и я опускаюсь рядом с Бити. Лук и стрелы наготове. Если я смогу вывести их из Игры, Пит переживет остальных?
Энобария и Финник добираются до дерева молний. Они не могут видеть меня, сидящую выше их на склоне, моя кожа замаскирована лекарством. Я целюсь в шею Энобарии. Если повезет, когда я убью ее, Финник скроется за деревом, попадая в область ударов молний. Которые начнутся в любую секунду. Там и тут раздаются лишь слабые щелчки насекомого. Я смогу убить их сейчас. Убить их обоих.
Еще одна пушка.
— Китнисс! — Слышу я вой Пита. Но на сей раз я не отвечаю. Бити все еще слабо дышит рядом со мной. И он, и я скоро умрем. Финик и Энобария умрут. Пит жив. Стреляли две пушки. Брут, Джоанна, Чэф. Двое из них уже мертвы. Питу придется убить только одного трибута. И это все, что я могу сделать. Один враг.
Враг. Враг. Слово всплывает в недавних воспоминаниях. Взгляд в лицо Хеймитчу.
— Китнисс, когда будешь на арене… — Угрюмый взгляд и предчувствие.
— Что? — Слышу я свой собственный напряженный голос, потому что я ощетиниваюсь из-за какого-то, как мне кажется, невысказанного обвинения.
— Просто помни, кто там враг, — говорит Хеймитч. — Это все.
Последние слова наставления Хеймитча для меня. Зачем нужно было напоминать об этом? Я всегда знала, кто враг. Кто морит нас голодом, мучает и убивает нас на арене. Тот, кто скоро убьет всех, кого я люблю. Мой лук опускается. Да, я знаю, кто враг. И это не Энобария.
Я наконец-то вижу нож Бити ясным взглядом. Мои трясущиеся руки берут провод, прикрепляют его к стреле, завязывая узлом, которому я научилась на тренировках.
Я поднимаюсь, разворачиваясь к силовому полю, теперь я полностью видима, но это меня больше не волнует. Меня волнует лишь то, куда я должна вонзить стрелу, куда Бити бы вставил свой нож, если бы был в состоянии. Я направляю лук на колеблющийся квадрат, недостаток… Как он назвал его в тот день? Трещина в броне. Я выпускаю стрелу и смотрю, как она попадает в цель и исчезает, затаскивая за собой нить провода.
Мои волосы встают дыбом, и молния ударяет в дерево.
Белая вспышка бежит по проводу и на мгновение купол взрывается ослепительным голубым светом. Меня отбрасывает на землю тело бесполезно, парализовано, глаза распахнуты, пока все вокруг сыпется на меня дождем. Я не могу добраться до Пита. Я не могу добраться даже до своей жемчужины. Я напрягаю глаза, чтобы запечатлеть одно последнее изображение красоты и забрать его с собой.