— Возможно, с другой стороны нам повезет больше. Найдем источник или еще что-то.
Но здесь нет никакой другой стороны. Я понимаю это раньше остальных, даже несмотря на то, что я дальше всех от вершины. Мои глаза замечают висящий в воздухе и покрытый рябью квадрат, похожий на искаженное оконное стекло. Сначала я думаю, что это блики от солнца или испарения, идущие от земли. Но оно остается на месте, не перемещается, когда я двигаюсь. И тогда я связываю квадрат с Бити и Вайрис в Тренировочном центре и понимаю, какой обман перед нами. Предупреждающий крик только затрагивает мои губы, когда нож Пита взлетает, чтобы разрубить лозу.
Резкий неожиданный звук. На мгновение деревья исчезают, и я вижу открытое пространство на небольшом участке голой земли. Затем Пита отшвыривает назад от силового поля, а Финник и Мэг падают на землю.
Я мчусь туда, где он неподвижно лежит на сплетении виноградных лоз.
— Пит?
Чувствуется запах опаленных волос. Я снова зову его по имени, слегка тряся его, но он не реагирует. Мои пальцы прикасаются к его губам, из которых не выходит теплый воздух, хотя всего несколько минут назад он тяжело дышал. Я прижимаю ухо к его груди, к месту, к которому я всегда прислоняю свою голову, туда, где, я знаю, я услышу сильный, устойчивый стук его сердца.
Вместо этого я слышу тишину.
Глава 20
— Пит! — пронзительно кричу я. Я трясу его сильнее, даже бью по лицу, но это бесполезно. Его сердце не бьется. Я лечу в пропасть. — Пит!
Финник помогает Мэг опереться о дерево и отталкивает меня в сторону.
— Дай я. — Его пальцы касаются шеи Пита, потом передвигаются к костям в его ребрах и позвоночнике. Затем он зажимает ноздри Пита.
— Нет! — воплю я, кидаясь на Финника, убежденная, что он собирается удостовериться, что Пит умер, уничтожить любую надежду на то, что жизнь может к нему вернуться. Рука Финника поднимается и ударяет мне в грудную клетку так сильно, что я отлетаю прямо в ствол стоящего рядом дерева. На мгновение я оглушена болью, я пытаюсь восстановить дыхание, когда вижу, как Финник снова закрывает нос Пита. С места, на котором сижу, я вытягиваю стрелу, кладу ее на тетиву и уже собираюсь запустить, когда меня поражает вид Финника, целующего Пита. Это очень странно, даже для Финника, так что, я останавливаю свою руку. Нет, он не целует его. Он закрыл нос Пита, но запрокинул ему голову и открыт рот, он вдувает воздух ему в легкие. Я вижу это, я на самом деле вижу, как грудь Пита то поднимается, то опускается. Затем Финник расстегивает молнию на верхней части комбинезона Пита и начинает надавливать на место рядом с его сердцем своими ладонями. Теперь, когда мое потрясение улеглось, я понимаю, что он пытается сделать.
Очень редко я видела, как мама пробует это. Если твое сердце останавливается в Дистрикте-12, мало вероятно, что твоя семья успеет доставить тебя к моей маме вовремя. Так что, ее пациенты обычно обожженные, раненные или просто больные. Ну, или голодающие, конечно.
Но в мире Финника все иначе. Независимо оттого, что он делал сейчас, он делал это раньше. Определенный ритм и метод. И я замечаю, что опускаю стрелу на землю и наклоняюсь, отчаянно ища какие-нибудь признаки успеха. Проходят минуты агонии, в то время как мои надежды исчезают. Примерно в тот момент, когда я решаю, что уже слишком поздно, и Пит мертв, ушел, больше никогда не вернется, он выдает небольшой кашель, а Финник расслабляется.
Я оставляю свое оружие в грязи, бросаясь к нему.
— Пит, — говорю я нежно. Я убираю влажные светлые волосы с его лба и нахожу пульс, стучащий на шее у меня под пальцами. Его ресницы дрожат, поднимаясь, и его глаза встречают мои.
— Осторожно, — слабо произносит он. — Впереди силовое поле.
Я смеюсь, но по щекам у меня катятся слезы.
— Похоже, намного более сильное, чем то, на крыше Тренировочного центра, — говорит он. — Но все же я в порядке. Просто слегка тряхануло.
— Ты был мертв! Твое сердце остановилось! — взрываюсь я, прежде чем думаю, хорошая ли это идея. Я захлопываю свой рот рукой, потому что начинаю издавать те ужасные звуки, которые появляются, когда я рыдаю.
— Ну, зато теперь оно, кажется, работает, — говорит он. — Оно в порядке, Китнисс. — Я киваю, но звуки не прекращаются. — Китнисс? — теперь Пит волнуется обо мне, что добавляет во все это еще больше безумия.
— Все нормально. Это просто ее гормоны, — произносит Финник. — Из-за ребенка.
Я поднимаю взгляд и смотрю на него, сидящего на коленях, но все еще слегка задыхающегося от подъема, жары и усилий, приложенных для возвращения Пита из мертвых.
— Нет. Это не… — начинаю я, но обрываюсь, разражаясь еще более истеричными рыданиями, что, кажется, только подтверждает то, что сказал Финник о ребенке. Он встречает мои глаза, и я смотрю на него сквозь слезы. Это глупо, я знаю. То, что все его старания делают меня настолько раздосадованной. Все, что я хотела, это помочь Питу выжить, но я не смогла, а Финник смог, и я должна быть благодарной. И я благодарна. Но я так разозлена потому, что это означает, что я всегда буду должна Финнику Одейру. И как я теперь смогу убить его во сне?
Я ожидаю увидеть самодовольное или саркастическое выражение на его лице, но его взгляд странно насмешлив. Он переводит взгляд от меня к Питу, как будто пытается что-то понять, затем немного трясет головой, словно пытается очистить ее.
— Как ты? — спрашивает он Пита. — Думаешь, сможешь идти дальше?
— Нет, ему нужно отдохнуть, — говорю я. Из моего носа ужасно течет, а у меня нет даже клочка ткани, чтобы использовать его как платок. Мэг срывает мох со ствола дерева и протягивает мне. Я в таком состоянии, что даже не спорю. Я громко сморкаюсь и стираю слезы со своего лица. Это хороший мох. Впитывающий и удивительно мягкий.
Я замечаю золотой отблеск на груди Пита. Я тянусь и достаю круг, висящий на цепочке у него на шее. На нем выгравирована моя сойка-пересмешница.
— Это твой символ? — спрашиваю я.
— Да. Ты же не возражаешь против того, что я использовал твою сойку-пересмешницу? Мне хотелось, чтобы мы соответствовали, — говорит он.
— Нет, конечно, я не возражаю, — я вымучиваю улыбку. Пит, появившийся на арене, носящим сойку-пересмешницу, является и благословением, и проклятием. С одной стороны, это должно окрылить мятежников в дистриктах. С другой стороны, трудно представить, что президент Сноу упустит это из виду, и, значит, работа по сохранению Пита живым становится сложнее.
— То есть, получается, вы хотите разбить лагерь прямо здесь? — спрашивает Финник.
— Я сомневаюсь, что это хороший выбор, — отвечает Пит. — Пребывание здесь. Без воды. Без защиты. Я действительно чувствую себя нормально. Мы могли пойти медленно.
— Медленно будет лучше, чем совсем никак. — Финник помогает Питу подняться на ноги, пока я стараюсь взять себя в руки. С тех пор, как я встала сегодня утром, я наблюдала за тем, как Цинну избили до полусмерти, попала на еще одну арену и видела смерть Пита. Тем не менее, я рада, что Финник продолжает разыгрывать карту беременности для меня, потому что с точки зрения спонсоров, я не слишком хорошо справляюсь со всеми вещами.
Я проверяю свое оружие, которое, я и так это знаю, находится в идеальном состоянии, но это помогает мне взять все под контроль.
— Я пойду первая, — объявляю я.
Пит начинает возражать, но Финник обрывает его:
— Нет, позволь ей это. — Он хмурится, глядя на меня. — Ты же поняла, что там было силовое поле, не так ли? Прямо в последнюю секунду. Ты хотела предупредить. — Я киваю. — Как ты это поняла?
Я колеблюсь. Показывать, что я знаю хитрость Бити и Вайрис в опознании силового поля, может быть опасно. Я не знаю, заметили ли распорядители Игр, как те двое указали мне на это, или нет. Так или иначе, у меня есть очень ценная информация. А если они узнают об этом, они смогут изменить силовое поле таким образом, что я не смогу больше видеть этот изъян. Поэтому я лгу:
— Не знаю. Как будто я могу слышать это. Слушайте. — Мы все замолкаем. Здесь звуки насекомых, птиц, ветра, листвы.