Адам закатывает глаза. — я знал, что это не убьет тебя. Не так быстро. Я чувствовал это
раньше— говорит он. — Просто жжет немного.
— Возьми себя в руки, придурок— рявкает Кенджи. — Ты ведешь себя как безумный.
Адам ничего не говорит. Он фактически смеется, отмахиваясь от Кенджи, и направляется к раздевалке.
— Эй, ты в порядке? спрашиваю я Кенджи, пытаясь мельком рассмотреть его руку.
— Я в порядке— выдыхает он, смотря на удаляющуюся фигуру Адама, прежде чем обернуться ко мне. — Но его челюсть чертовски крепкая. Он сжимает слегка кулак.
— Но мое прикосновение, не причинило тебе боль?
Кенджи качает головой. — Нет, я ничего не почувствовал— говорит он. — И я бы знал, если бы было иначе. Он почти засмеялся, но хмурится вместо этого. Меня передергивает при воспоминании о том, как это случилось в прошлый раз. — Я думаю, Кент отклонил твою силу каким—то образом— говорит Кенджи.
— Нет, это был не он— шепчу я. — Он отпустил другую мою руку. И я почувствовала, как энергия вернулась ко мне.
Мы оба смотрим на удаляющуюся фигуру Адама.
Кенджи пожимает плечами.
— Но тогда как…—
— Я не знаю— говорит Кенджи снова. Он вздыхает. — Я думаю, мне просто повезло.
Слушайте— он оглядывается на всех — я не хочу говорить об этом сейчас, ок? Я собираюсь пойти присесть. Мне нужно остыть.
Группа медленно расходится, все возвращаются по своим углам.
Но я не могу уйти. Я приросла к месту.
Я чувствовала свое прикосновение к коже Кенджи, и это не то, что я могу игнорировать. Такие моменты настолько редки для меня, что я не могу просто избавиться от них; я никогда не приближалась так близко к людям без серьезных последствий. И я чувствовала силу в своем теле. Кенджи должен был Что-то почувствовать.
Мой мозг быстро соображает, пытаясь объяснить невозможное, и сумасшедшая теория рождается во мне, приобретая такую форму, о которой я никогда не смогла бы и подумать.
Все это время я училась контролировать свою силу, сдерживать ее, направлять ее, но я никогда не думала, что смогу выключить ее. И я не знаю, почему.
У Адама была подобная проблема: его способность находились в активном состоянии всю его жизнь. Но теперь он научился контролировать ее. Выключать ее, когда ему это нужно.
Может я в состоянии сделать тоже самое?
Кенджи может быть видимым и невидимым, как ему нравится — этому он научился после длительных тренировок, после понимания того, как перейти от одного состояния к другому. Я помню эту историю, он рассказал мне, что когда он был маленький: он стал невидимым на несколько дней, не зная как измениться обратно. Но, в конце концов, он это сделал.
Касл, Брендан, Уинстон, Лили — все они могут включать и выключать свои способности.
Касл не перемещает предметы бессознательно, случайно. Брендан не поражает током все, к чему прикасается. Уинстон может вытянуть и втянуть свои конечности по желанию, а Лили может осмотреться нормально, не фотографируя все глазами.
Почему только я не могу отключить свою способность?
Моя голова раскалывается от обдумывания вариантов. Я начинаю понимать, что никогда даже не пыталась выключить свою способность, потому что я всегда думала, что это невозможно. Я предположила, что такова моя судьба, в которой мои руки, моя кожа — всегда всегда будут держать меня подальше от других.
Но почему?
— Кенджи!— я выкрикиваю и бегу к нему.
Кенджи смотрит через плечо на меня, но не успевает развернуться полностью прежде, чем я сбиваю его, хватаю его руки и сжимаю в своих собственных. — Не отпускай— прошу я его, глаза быстро наполняются слезами. — Не отпускай. Ты не должен отпускать.
Кенджи замирает, шок и изумление — все что отражается на его лице. Он смотрит на наши руки. Поднимает глаза на меня.
— Ты поняла, как это контролировать? спрашивает он.
Я с трудом могу говорить. Мне удается кивнуть, слезы льются по моим щекам. — Я думаю, я всегда могла это делать, все это время, просто не знала об этом. Я бы никогда не рискнула проверить это на ком-нибудь.
— Черт, принцесса— шепчет он, его глаза сияют. — Я так горжусь тобой.
Все столпились вокруг нас.
Касл тянет меня в крепкие объятия, и Брендан, и Уинстон, и Лили, и Йен, и Алия поверх него, сжимая меня все сразу. Они восхищаются, и кричат, и пожимают мне руку, и я никогда не чувствовала столько поддержки и столько силы в нашей группе прежде. Не было в моей жизни момента более необычного, чем этот.
Но когда прилив поздравлений закончился, и началась подготовка ко сну, я тяну Кенджи в сторону для одного последнего объятия.
— Так— говорю я ему, покачиваясь на пятках. — Я теперь могу коснуться любого, кого захочу.
— Да, я знаю— Он улыбается, вскидывая бровь.
— Ты знаешь, что это значит?
— Ты меня спрашиваешь?
— Ты знаешь, что это значит, не так ли?
— Я, конечно, польщен, правда, но я все еще думаю, что лучше нам остаться друзьями…
— Кенджи.
Он усмехается. Теребит мои волосы. — Нет— говорит он. — Я не знаю. Что же это значит?
— Это значит миллион вещей— говорю я ему, вставая на цыпочки, чтобы заглянуть ему в глаза. — Но еще это так же значит, что теперь я никогда не буду в конечном итоге ни с кем по—умолчанию. Я могу сделать все, что захочу теперь. Быть с тем, с кем захочу. И это будет мой выбор.
Кенджи просто смотрит на меня в течение длительного времени. Улыбается. Наконец, он опускает глаза. Кивает.
И говорит:
— Иди, сделай то, что ты должна сделать, Джей.
Глава 55
Когда я выхожу из лифта и иду через офис Уорнера, свет нигде не горит. Все плывет черными чернилами, и моим глазам не с первой попытки удается приспособиться. Я с осторожностью прокладываю свой путь через офис, в поисках каких—либо признаков его владельца, и не нахожу.
Я направляюсь в спальню.
Уорнер сидит на краю кровати, его пальто брошено на пол, ботинки валяются в стороне.
Он сидит в тишине, положив руки на колени ладонями вверх, и смотря на них подобно тому, как если бы он Что-то искал и не мог найти.
— Аарон— шепчу я, двигаясь вперед.
Он поднимает голову. Смотрит на меня.
И Что-то внутри меня разрушается.
Каждый позвонок, каждый сустав, обе коленные чашечки, бедра. Я — куча костей на полу, и никто не знает об этом, кроме меня. Я сломанный скелет с бьющимся сердцем.
Дыши, говорю я себе.
Дыши.
— Мне очень жаль— первые слова я шепчу.
Он кивает. Встает на ноги.
— Спасибо— говорит он, ни к кому конкретно не обращаясь, так как выходит за дверь.
Я следую за ним через спальню, в его кабинет. Зову его по имени.
Он останавливается перед столом для заседаний, спиной ко мне, руками хватаясь за края.
— Пожалуйста, Джульетта, не сегодня вечером, я не могу—
— Ты был прав— говорю я наконец. — Ты всегда был прав—
Он оборачивается, так медленно.
Я изучаю его глаза, и внезапно окаменеваю. Я вдруг начинаю нервничать и волноваться, уверенная в том, что неправильно делать то, что я собираюсь сделать, но может быть это единственный возможный способ, так как держать это в себе я больше не могу. Есть так много вещей, которые я должна сказать ему. Вещей, в которых я боялась признаться, даже самой себе.
— Прав в чем? Его зеленые глаза расширяются. Испуганно.
Я зажимаю рот пальцами, все еще так боясь говорить.
Я сделала так много этими губами, я думаю…
Я пробовала на вкус, и прикасалась, и целовала, я прижималась ими к нежной коже его тела, и я давала обещания и лгала и касалась жизней — все этими губами и словами, срывающимися с них, оттенками и звуками, издаваемыми ими. Но прямо сейчас мои губы желают, чтобы он просто прочитал мои мысли, потому что правда в том, что я надеюсь, что мне не придется говорить их, мои мысли, вслух.
— Я хочу тебя— говорю я ему, мой голос дрожит. — Я хочу тебя так сильно, что это пугает меня—