Кэп это знал. Уэнлесс говорил ему и это, и все остальное бессчетное число раз. Но отвечать не требовалось. В это утро риторический талант Уэнлесса расцвел пышным цветом, лекция только набирала ход. И Кэп был готов слушать… в последний раз. Пусть старик выговорится: для него пошла вторая половина девятого иннинга.
– Да, это так, – ответил на собственный вопрос Уэнлесс. – Гипофиз активен при реализации обратной биологической связи. Он активен в фазе быстрого сна, и люди с повреждениями гипофиза редко спят нормально. У людей с повреждениями гипофиза невероятно часто случаются опухоли мозга и лейкемия. Гипофиз, капитан Холлистер. С точки зрения эволюции, это самая древняя эндокринная железа человеческого организма. В подростковом периоде вещества, которые она впрыскивает в кровеносную систему, по весу во много раз превосходят ее саму. Это невероятно важная эндокринная железа, и невероятно загадочная. Верь я в существование души, капитан Холлистер, я бы говорил, что она обитает в гипофизе.
Кэп хмыкнул.
– Мы все это знаем, – продолжил Уэнлесс, – как знаем, что «Лот шесть» каким-то образом изменил физическое строение гипофиза участников эксперимента. Даже у вашего так называемого «спокойного» Джеймса Ричардсона. Более того, благодаря девочке можно предположить, что он также изменил хромосомную структуру… и эти изменения в гипофизе могут быть настоящей мутацией.
– Произошла передача фактора Икс.
– Нет, – возразил Уэнлесс. – Этот момент – один из многих, которые тебе не удалось ухватить, капитан Холлистер. После эксперимента Эндрю Макги стал фактором Икс. А Виктория Томлинсон – фактором Игрек: эксперимент повлиял и на нее, но не так, как на ее мужа. Женщина обрела слабую способность использовать телекинетическую энергию. Мужчина обрел среднюю способность использовать ментальное доминирование. А вот девочка… маленькая девочка, капитан Холлистер… что может она? Точно мы этого не знаем. Она – фактор Зет.
– Мы намерены это выяснить, – мягко сказал Кэп.
Теперь оба уголка рта Уэнлесса изогнулись в пренебрежительной усмешке.
– Вы намерены это выяснить, – повторил он. – Да, если проявите настойчивость, то, несомненно, выясните… слепые, одержимые навязчивой идеей глупцы. – Он на мгновение зажмурился и прикрыл глаза рукой. Кэп спокойно наблюдал.
– Одно вы уже знаете. Она зажигает огонь.
– Да.
– Вы предполагаете, что она унаследовала от матери способность к телекинезу. Собственно, вы практически в этом уверены.
– Да.
– Будучи маленьким ребенком, она совершенно не могла контролировать эти… эти свои таланты.
– Маленький ребенок не может контролировать ни кишечник, ни мочевой пузырь. – Кэп использовал примеры из досье. – Но по мере взросления…
– Да, да, я знаком с этой аналогией. Однако и у детей постарше случаются «аварии».
– Мы собираемся держать ее в огнеупорном помещении, – с улыбкой ответил Кэп.
– В камере.
– Если хочешь, можно сказать и так. – Кэп продолжал улыбаться.
– Позволь поделиться с тобой догадкой. Она не любит использовать свою способность. Она ее боится, и этот страх сознательно ей внушили. Я тоже могу привести наглядный пример. Ребенок моего брата. В доме были спички. Фредди хотел с ними играть. Зажигать, потом трясти. Кричать: «Красиво, красиво!» И мой брат решил выработать у него психологический комплекс. Испугать так сильно, чтобы он никогда больше не играл со спичками. Брат сказал Фредди, что головки спичек содержат серу, и если их жевать, зубы сгниют и выпадут. А если смотреть на горящую спичку, можно ослепнуть. И наконец он подержал руку Фредди над зажженной спичкой.
– Твой брат, – пробормотал Кэп. – Звучит как принц крови среди простых смертных.
– Лучше маленькое красное пятнышко на руке мальчика, чем мальчик в ожоговой палате, весь во влажных бинтах, с ожогами третьей степени шестидесяти процентов кожи, – мрачно ответил Уэнлесс.
– Лучше держать спички там, где ребенок до них не доберется.
– А вы можете положить спички Чарлин Макги так, чтобы она до них не добралась? – спросил Уэнлесс.