А наши войска в это время покидали Северную Корею… Американцы уходить не собирались. Строили аэродромы, военно-морские базы, вооружали лисынмановскую армию.
Я с тревогой думала о том, что Северная Корея, по сути, беззащитна. Случись нападение… Правда, в нападение почему-то не верилось. Американцы вынуждены были убраться из Китая и вряд ли отважатся развязать новую войну…
Я пыталась разобраться и в социально-экономической структуре Северной Кореи, о которой, в общем-то, знала понаслышке. Оказывается, народная власть принимает все меры к поощрению мелкого предпринимательства, можно обзавестись частным капиталистическим предприятием с числом рабочих не более пятидесяти. Мне объяснили: социалистический уклад занимает ведущее место, частно-капиталистический сектор допущен не только по экономическим, но и по политическим соображениям — нужно шире вовлечь мелкую и среднюю буржуазию в общее дело демократического строительства, так как и та и другая входили в единый фронт патриотических сил и выступали рука об руку с рабочим классом и крестьянством за национальную независимость и демократизацию.
Маленький штрих из жизни демократического государства. Что-то из эпохи нэпа у нас в стране. Есть госхозы. Но главная фигура в сельском хозяйстве — середняк, в деревне господствует мелкотоварный уклад, мелкотоварная форма хозяйства.
Трудно оказалось перестроить школу: раньше преподавание велось на японском, изучали основы конфуцианства, в Корее, по сути, не было высших учебных заведений, если не считать Сеульский императорский университет; национальная интеллигенция проходила подготовку в японских и американских университетах.
Пройдет какое-то время, и в Корее, наверное, все изменится, но я, как и когда-то в Маньчжурии, радовалась тому, что нахожусь у самого истока, разговариваю с людьми, которым еще предстоит осмыслить то, что уже осмыслено нами и что кажется нам очевидным, чувствую повсюду волю к обновлению жизни.
Пусть невелика здесь моя роль, но я помогала своими скромными усилиями рождению этого общества, ездила по городу на маленьких трамваях кремового цвета, которые позже исчезнут навсегда, и никто потом не сможет даже припомнить: а были ли в Пхеньяне трамваи?
Многое изменится. Не изменится лишь мое отношение к этим особенным дням, когда начинаешь впитывать каждой клеточкой своего существа незнакомую страну, начинаешь жить с ней одними интересами.
…— У меня все не как у людей, — сказал Сергей Владимирович приглушенно, когда я спросила, получает ли он письма от родных (я долго не имела весточки от матери). — От родных? Отец и мать погибли во время войны. Ну а в семейной жизни не повезло. Почему не повезло? А шут его знает! Возможно, потому, что во всех сферах бытия есть свои неудачники. Должен же кто-то заполнять эту графу!