Сад был божественен. Казалось, все растет, как Бог на душу положит, но это было результатом искусного ухода. Пока я была в доме, я мельком видела слуг, но они исчезали при моем приближении. В саду все было по-другому. Здесь находилось несколько мужчин с тачками и садовыми ножницами. На них были грубые штаны, а их закатанные рукава обнажали мускулистые руки.
Я люблю простых мужчин. Я знаю, это не типично. Считается, что, поскольку я писательница, то есть человек «интеллектуального» труда (так считают все, но не критики, конечно) — значит, должна любить мужчин, которые носят элегантные костюмы. Может, у меня паранойя, а может, это потому, что моя жизнь переполнена богатой фантазией, но я почему-то все время думаю: с кем бы мне хотелось оказаться на необитаемом острове — с лучшим адвокатом в мире или с удачливым строительным подрядчиком? Я люблю мужчин, от которых есть польза.
Ну и, конечно, мне нравится, когда есть мускулы. Не жилистые мускулы бегунов на длинные дистанции и не те, которые искусственно накачаны атлетической гимнастикой. Я люблю, когда предплечья у мужчины стали тяжелыми оттого, что он всю жизнь орудовал отверткой. Когда я вижу, что мужчина одним движением загоняет вглубь огромный винт, у меня подкашиваются ноги. А от мужчины с голым торсом, который несет на плече пятидесятифунтовую бадью с цементом, у меня так кружится голова, что я бываю вынуждена присесть куда-нибудь.
В доме слуги вели себя так, как будто у меня была заразная болезнь, но в саду эти хорошо сложенные мужчины улыбались мне. Проходя мимо них, я начинала понимать, почему у леди де Грей была плохая репутация. Надеюсь, что у меня — у нее — не было интрижки с каким-нибудь садовником. Всем известно, что герой должен быть из аристократов. Если бы в мире действительно жили все те герцоги, что в романах, тогда у каждой из нас был бы какой-нибудь титул. У одной только Барбары Картленд столько герцогов, что их хватит на небольшое государство.
Но я не могла удержаться от того, чтобы не смотреть на мужчин, которые работали в саду. Среди них не было особенно красивых, но у некоторых были прекрасные фигуры. Мне начинало нравиться, что талия у меня не больше четырех дюймов в диаметре. И бюст у леди де Грей был очень неплох. Конечно, она была немного бледновата, что и неудивительно, раз она почти ничего не ела, но это, наверное, было тогда в моде;
Я надеялась, что подобные мысли вырвут ее из оцепенения, в которое она впала, и я смогу узнать побольше о ее жизни, но она продолжала оставаться едва заметной, чувствовался только ее страх.
Итак, в этом прекрасном большом саду, казалось, все цветет. Я шла по тропинкам, проходила по заросшим зеленью аллеям, по лужайкам, мимо прудов, в которых росли кувшинки. Там были и статуи, и изгороди, и деревья, и цветущие кустарники. Гуляя, я начала придумывать, какая история могла бы случиться в таком саду. Бедная девушка из аристократического рода вышла замуж за богача, чтобы спасти свою семью от разорения, а потом в таком вот саду она встретила мужчину, красивого мужчину, но пожениться они не могли, потому что…
Я сбилась, потому что навстречу мне шел самый роскошный мужчина, которого я когда-либо видела в жизни. Не тот тип с американской рекламной картинки, у которого щеки вваливаются от собственного совершенства. В этом человеке была видна сдержанная страсть. Смотреть на него было все равно что стоять у подножия действующего вулкана: знать, на что он способен, но не знать, когда это произойдет. Когда поднимаешься на склон такого вулкана, сердце стучит все быстрее по мере того, как возрастает опасность.
Это же воздействие оказывал на меня человек, идущий мне навстречу. С каждым его шагом мое сердце колотилось . все сильнее. Он меня не видел, или, если видел, то не испытывал интереса, потому что его глаза были устремлены на тачку, которую он толкал перед собой.
У него были черные волосы, кожа, смуглая от природы, а не от загара, густые черные брови. У него были сильные челюсти и квадратный подбородок с черными бакенбардами. Когда я увидела, как под одеждой у него играют мускулы, мне стало почти жарко.
Я, как это со мной обычно происходит, тут же вспомнила о бизнесе и подумала: вот кого я хотела бы видеть на обложке моей следующей книги. Нет, поправила я себя, этого человека я хотела бы видеть на обложке своей будущей жизни.
Я шагнула к нему и услышала, как леди де Грей внутри меня протестует:
— Нет! Нет!
Может, леди не имела права позволить себе общаться с садовниками. Но лично я-то из общества, где больше равноправия.
Я мило улыбнулась ему и поздоровалась:
— Привет!
Он прошел мимо, не взглянув на меня. Может быть, в старину садовники не имели права разговаривать со своей госпожой?
Я произнесла громче:
— Привет!
А Катрин внутри меня просто сходила с ума. Она кричала:
— Нет! Нет же! — И я поняла, что она страшно боится этого человека. Может, именно он ее убил?
Я приложила все усилия, чтобы совладать со своим желанием, отвернулась и отправилась посмотреть на сад. В конце концов, у меня есть гордость. Если я ему не интересна, так мне до него точно нет дела. Я…
— Ой! — вскрикнула я от острой боли в ногах. Я обернулась и увидела спину отходящего мужчины, толкавшего перед собой тележку. Его мускулы были по-прежнему напряжены. На нем была грязная белая майка, широкий кожаный пояс и грубые шерстяные штаны. Со спины он был похож на Лоренса Оливье, когда тому было тридцать три года, и он играл Хартклиффа.
Проезжая мимо меня, он задел мои ноги своей тележкой, которая оставила на моем красивом и, вне сомнения, дорогом платье грязный черный след. Кроме того, мне было больно.