Я ему рассказала. Я рассказала ему, что мы — это две половины, и объяснила, что это означает. Я рассказала ему, что мое сознание — это сознание человека из будущего. И что я перенеслась в тело его жены, потому что мне надо было уничтожить ненависть и гнев, которые были между нами, так, чтобы я могла быть счастлива в своей настоящей жизни, в 1994 году.
Слушал он с таким видом, как будто немало практиковался в выслушивании моих историй Когда я закончила, он сказал:
— Должен признаться, это одна из лучших. В самом деле, вам их нужно записывать. Может быть, у них найдутся читатели. Ну, а теперь, простите, мне надо идти спать. В тот же момент я вскочила и схватила его за руку:
— Я сказала вам чистую правду! Кто-то убьет нас через три дня.
— Н-да? А — кто же это?
— Я… я не знаю. Например, ваша, сестра, которая так безумно хочет замуж, потом эта страшная старуха, которая прячется в коридорах и утверждает, что вы принадлежите ей.
Его губы сжались в узкую щелочку.
— Что? Моя сестренка преступница? И еще, похоже, вы говорите, что Айя, моя старая няня, тоже убийца? Ей, конечно, не нравится, что вы распускаете обо мне грязные сплетни. Нельзя ее за эта винить.
— Вы должны меня выслушать! Мы должны…
— Да-да? Что же мы должны? Жить вместе как муж и жена? — Он отступил на шаг — Вы же понимаете, что это невозможно.
Я в упор посмотрела на него:
— Ну конечно — я понимаю — мне приходится страдать из-за того, что вы неполноценны.
По тому, как он на меня взглянул, я поняла, что опять переступила границу. Так что же с нами случилось: убийство? Самоубийство? Может быть, он убил сначала меня, потом себя? Если так, то почему никогда не были найдены останки леди де Грей? Отвернувшись, он вышел из комнаты.
Когда он ушел, я могла думать только об одном: я хочу домой. Домой, в мою безопасную квартиру, домой, в тот мир, который я понимаю. С трудом передвигая ноги, я поднялась по лестнице и легла спать.
Когда я проснулась на следующее утро, в моей голове была единственная мысль: мне нужно вернуться назад в мое время. Нора была совершенно, абсолютно права, мне ни в коем случае не следовало это делать. Я сделала все еще хуже, а не лучше. Знание не может помешать эмоциям. Хоть я и знала, что мы с этим человеком должны быть вместе, это ничего не меняло. Когда я писала книги, мне всегда хотелось выбросить те из них, с которыми у меня ничего не вышло. Насколько я понимаю, это была как раз такая история, с которой у меня ничего не вышло. Теперь нужно попытаться исчезнуть отсюда.
Но как? Как мне вернуться? Конечно, есть некоторый шанс, что через два дня, когда леди де Грей и ее злобный муж-импотент будут убиты, мое сознание вернется в настоящее время, но я боялась рисковать. Я хотела вернуться сейчас же.
Я выяснила, когда и где состоится завтрак, и умудрилась держать себя подобающе. Там, во время завтрака, я увидела Хьюберта де Грея, дядю Тавистока, милого человека, который с грустью посмотрел на меня и сказал:
— Если бы я мог сделать что-нибудь, чтобы предотвратить это, — я поняла, что он имел виду развод, — то я бы это сделал.
Там была и Эллен, и я попыталась что-нибудь узнать о нем.
— Он же устроил ваш брак. Как ты могла забыть Катрин? Он вас обоих очень любит.
После завтрака, когда я гуляла в саду, вернее сказать, я шагала взад-вперед, как делаю обычно, когда пытаюсь решить какую-то проблему, ко мне подошел старый мужчина по имени Джек, — на одном плече у него был горб, — подарил мне букетик цветов и прошептал:
— Жаль, что это все случилось с вами, леди, — и тут же исчез.
Нора когда-то говорила, что люди помнят то, что случалось с ними в прошлых жизнях. Та женщина, которая меня ненавидела, Айя, казалось, была везде. Она кидала на меня такие взгляды, что было похоже, что она хочет стереть меня с лица земли. Я чувствовала, что Катрин страшно боится ее. Тависток полагал, что его старая няня была совершенно безобидна, но на самом деле, если где-то и существовал несчастный и неприкаянный дух, то это была она. Я не могла не думать, что, наверное, понадобилось не одно поколение, чтобы ее ненависть ко мне достигла такой величины. Да, и еще где-то в глубине души я все время думала, что мне очень хочется, чтобы она меня любила. Это было, конечно же, смешно.
Нет, больше всего на свете мне хотелось не думать обо всех этих людях, а вернуться домой.
12
Объявление гласило:
Когда я прочитала объявление на последней странице газеты, которой отгородился от меня за ленчем мой молчаливый муж, я едва не подавилась своими овощами, ужасно приготовленными, по вкусу напоминающими мочалку.
— Что с тобой? — забеспокоилась Эллен, но муж любовь всех моих жизней! — не произнес ни слова. «Если бы я подавилась, это, вне сомнения, избавило бы его от траты времени и денег. И расчистило бы ему путь к его драгоценной Фионе, — подумала я. — Может, убийца — это она и есть?»
— Все в порядке, — ответила я. Первым моим желанием было сразу же спросить, можно ли мне поехать к этому мейсмеристу, но я решила держать язык за зубами и добраться до него потихоньку. Если я попала сюда под гипнозом, то, может быть, под гипнозом я и улечу отсюда.
Весь ленч я сидела как на иголках и с трудом могла дождаться, когда же я смогу потихоньку спросить у Эллен, где находится этот самый Бэри в Сэйят-Эдмоне. Насколько было мне известно, этот город был где-то в Чосере, а такие расстояния не казались маленькими во времена Эдуарда Седьмого.