— Ты пропустила одно место, — заметил он. Его голос был ей так же прекрасно знаком, но в этот момент она почувствовала его звучание всей грудью.
— Пропустила? — дрожа всем телом, переспросила она. Она не поняла, что он имеет в виду.
— Ну да. Ты поцеловала еще не все мое лицо, — серьезно объяснил он и даже наклонил голову, чтобы ей было проще дотянуться.
Еще несколько секунд назад ее поцелуи были быстрые и торопливые — это были поцелуи маленькой девочки. Так она целовалась всегда. Впрочем, конечно, такое бывало не очень часто. Однажды Талис, по ее просьбе, убил огромного паука. В другой раз он поколотил здоровенного парня, который ужасно дразнил ее. Вот тогда она и поцеловала Талиса. Еще иногда она целовала его в щечку от радости, когда случалось что-нибудь очень веселое. Единственное, как можно было понять, что о.н вообще замечает, что его поцеловали — он чуть-чуть наклонялся, чтобы она могла достать до его щеки.
Сам он ее никогда не целовал, даже когда она делала ему что-то очень хорошее. Например, однажды днем он прилег полежать под деревом и случайно уснул. Когда он проснулся, был уже вечер, но Уилл не рассердился на него — Калли сделала все, что он был обязан сделать по хозяйству. Талис был, конечно, ей признателен, но заявил, что рыцари не целуют девчонок.
— А кого же, интересно знать, они целуют? — насмешливо осведомилась она. — Своих любимых лошадей, что ли?
Тут неожиданно вмешалась Мег:
— А рыцари целуют своих мамочек, — и подставила Талису щеку для поцелуя. Вежливый Талис, конечно же, поцеловал, а потом, довольный, что в споре последнее слово осталось не за Калли, торжествующе насвистывая, выбежализ дома.
И вот тот же Талис почти что прямо просил Калли поцеловать его. И, о да, она его поцеловала! Ей никогда в жизни еще ничего так не хотелось, как поцеловать Талиса в тот момент. Как будто все в мире пропало, и остались только они вдвоем под этим деревом.
Долгим, медленным поцелуем она прильнула к его подбородку, а потом двинулась вверх, к губам. Он еще чуть-чуть наклонился.
Когда Калли коснулась его губ своими губами, это был уже не быстрый и сильный поцелуй ребенка. Ее губы были нежными, мягкими и немного приоткрылись. Уже много недель самая мысль о губах Талиса страшно увлекала ее. Они были такие полные, такие мягкие на вид, и ей так нравилось, как они быстро двигаются, когда он говорит. Она вообще в последнее время с трудом слушала его, потому что почти все время смотрела, как он говорит. Иногда он даже бывал недоволен, когда замечал, что она не слушает его. Ей было трудно уследить за тем, что он говорит, потому что его губы буквально приковывали к себе все ее внимание.
Когда ее губы коснулись его губ, она услышала, как он вздохнул, и почувствовала, что его тело смягчилось. Его сильные руки крепко подхватили ее. Он обожал демонстрировать свою недавно открытую им силу. И именно в доказательство этого любил поднимать ее, кружить вокруг себя, переворачивать вверх ногами и даже подбрасывать в воздух. Поэтому чувствовать, как Талис обнимает ее, ощущать рядом его тело было для нее не ново. Но сегодня, по сравнению с тем, что было раньше, все было не так. Ей почему-то казалось, что эта сила его большого тела, да, впрочем, и все, что он делает, только что открылось ей.
Она была потрясена, какие у него удивительные прикосновения, она была потрясена тем, как это необыкновенно — чувствовать его губы своими. Из-за своей неопытности, из-за своего благоговения перед Талисом, из-за своего страха перед новыми ощущениями, она испытывала неуверенность и растерянность. Но зато Талис, казалось, не колебался ничуть.
Нет, на секунду все же он отодвинулся от нее, с удивлением, расширившимися глазами посмотрел ей в лицо, а уже потом, с огромной уверенностью положил ей руку на затылок и наклонил ее голову набок (она никогда не могла понять, куда же двое девают носы, когда целуются, но Та-лиса этот вопрос определенно не мучил. Он просто, как всегда, откуда-то знал, как и что делается) и с силой поцеловал ее.
Слава Богу, что он был такой сильный! Потому что под ней колени подогнулись, так что Талису пришлось держать ее всю. Словно бы она растаяла, как масло на солнце. Он же подхватил ее с такой легкостью, как будто вовсе не замечал ее веса.
Калли открыла глаза и тотчас закрыла их опять. Талису как-то удавалось поддерживать ее только одной рукой, а другой откровенно гладить ее ниже спины. Калли чуть не пришла в отчаяние. Она много раз переживала, что у нее нет округлостей спереди, но ей как-то не приходило в голову, что задняя часть ее тела очень округлая, и она не подозревала, что эти округлости вызывают немалый интерес у мальчишек всей деревни. Она не знала, что Талис уже поколотил однажды одного парня, на три года старше их, за то, что тот отпускал непристойные замечания, глядя, как Калли наклоняется над корытом с маринованной репой.
И вот, не переставая целовать ее губы, Талис так ухватил ее ягодицы, что она чуть не упала в обморок. Ей было страшно, ведь ничего подобного с ней никогда не было. Она испытывала почти ужас — но не Талис. Он всегда и везде был первым. В темной пещере, бывало, все жались сзади, а ему даже не приходило в голову задуматься обопасности. Мег всегда говорила: «Храбрый малый!» А когда дошло дело до поцелуев, он оказался еще и малым предприимчивым.