Он усугублял свое положение тем, что почти не входил в подробности службы, офицеры следовали примеру своего начальника, в результате солдаты перестали их уважать и бояться. Наконец, Император назначил на его место полковника Шварца. В армии, откуда его взяли, этот штаб-офицер с отличием командовал полком. Но от такой милости он потерял голову, и, чтобы оправдать ее, проявлял усердие, суровость и резкость, которые совершенно противоречили удобному самоустранению от дел и приятным манерам его предшественника. Задетые грубым обращением нового командира, столь мало соответствующим правилам высшего общества, коего они считали себя лучшим украшением, офицеры полка с самого начала стали искать случая, чтобы посмеяться над ним. Уставшие от новых требований своего полковника, потрясенные его грубым тоном и суровостью, нижние чины осуждали его, не давая себе труда научиться его понимать. Приободренные примером своих офицеров, солдаты, желая угодить им, принялись насмехаться над полковником Шварцем и публично издеваться над его походкой.
Такое положение дел не могло не привести к ужасным последствиям. Генерал Васильчиков вызвал к себе полковника, осудил его действия, особенно, ту поспешность, с которой он производил необходимые изменения в области дисциплины, и дал ему все требуемые с его точки зрения инструкции. Ко мне явились командиры батальонов полка и попросили разрешения говорить со мной не как с начальником штаба. Они стали жаловаться на поведение полковника Шварца, не скрыв от меня, что общее недовольство вызовет взрыв. Поблагодарив их за оказанное мне доверие, я посоветовал им удвоить служебное рвение с тем, чтобы даже требования их командира не смогли застать их врасплох. Я сказал им, что это единственный способ заслужить благоволение Императора и доказать ему свою преданность, что от их примера будет зависеть все, что, при условии, что начальство будет уверено в их послушании, оно может заменить полковника, если по прошествии некоторого времени будет замечена его неспособность командовать. Но, напротив, ропот и насмешки только заставят Императора поддерживать полковника против его подчиненных.
Они все заверили меня, что приложат все свои усилия для того, чтобы держать своих солдат и офицеров в наиболее суровом подчинении, дав мне слово предупреждать меня обо всем важном, что будет происходить в полку.
Полковник постарался стать более вежливым, батальонные командиры призвали офицеров к порядку, но толчок был дан, и настроение в полку не изменилось. Войска отправились в Красносельский лагерь, где частые учения и требования полковника, хотя и не нечрезмерные, привели к озлоблению солдат, уже готовых к самому худшему. Однако полковники мне ничего не говорили, а получаемые мною сведения свидетельствовали о том, что Шварц заботится об улучшении положения нижних чинов.
Из-за непростительной небрежности адъютанта полка только утром 17 октября я узнал, что накануне в 10 часов вечера рота Его Величества (она же лейб-рота, то есть 1-я рота 1-го батальона) самостоятельно вышла из спальных помещений и собралась в коридоре казармы. Дежурный унтер-офицер спросил у них, что это означает, и приказал им вернуться. Солдаты потребовали от него, чтобы он пошел искать капитана, с которым они хотели говорить. Прибежавшему капитану вся рота стала жаловаться на тяготы службы и просить выхлопотать для них облегчение, прибавив, что они не могут больше служить с полковником Шварцем. В страхе капитан пообещал замолвить за них слово и призвал их вернуться и спокойно ждать его ответа.