1823
Будучи полностью довольным жизнью в кругу семьи, я все больше и больше отдалялся от великосветского общества. Для меня стали настоящими мучениями необходимые визиты или праздники, на которых я должен был присутствовать, и которые вырывали меня из спокойной домашней жизни.
В конце зимы Император сообщил мне только полученную им новость об опасной болезни жены моего брата, на следующий день он мне сообщил о ее смерти с присущей только ему добротой и деликатностью. Я знал, насколько мой брат должен был быть сражен этой ужасной потерей. Желая дружески утешить брата, я обратился к Императору за разрешением отправиться в Штутгарт, где мой брат был посланником. Он не только дал свое позволение, но и милостиво дал мне карт-бланш во всем, что я сочту нужным посоветовать моему брату в дальнейшем. В качестве знака внимания он также предоставил мне дорожный экипаж и тысячу дукатов. Одновременно Император поручил мне выполнить важную миссию при короле Вюртембергском, в том случае, если бы печаль вынудила моего брата запустить служебные дела.
Не успел закончиться Веронский конгресс, как этот король, всегда надменный, всегда игравший роль великого либерала, позволил себе издать ноту, в которой он осудил те принципы, которые лежали в основе переговоров на этом замечательном собрании. Он молчаливо призвал государей малых стран освободиться от деспотического влияния на судьбы народов Европы, присвоенного себе этим Высшим советом объединенных великих держав. Ответ Императора был сдержанным, но он, совместно с Австрией и Пруссией, отзывал своего посланника, прерывая тем самым политические связи с государем, который встал на неправильный путь действий, и сам, казалось, желал отделиться от великого европейского единства.
Вюртембергский король Вильгельм I.
Я ускорил свои приготовления к отъезду в нетерпении увидеть своего бедного брата. Я проехал через Варшаву и был очень удивлен, увидев ее полностью преображенной: вместо грязного города, отмеченного печатью беспорядка и неустройства, я увидел красивый европейский город. Его былая запущенность была полностью стерта чистотой, порядком и размеренностью жизни. Благотворные заботы Императора, которые проникали даже в мелкие детали, способствовали оздоровлению, удобству и элегантности этой столицы, для которой во всех отношениях он хотел быть новым основателем. Были выстроены замечательные здания, посажены бульвары, благодаря большим заботам неровные берега Вислы превратились в красивые террасы. Мрачный пригород Прага стал приятным для глаза обиталищем. Укрепления, возведенные польской враждебностью против русских и улучшенные затем французами, были срыты, вместо них появилась красивая дорога, зеленые насаждения и хорошо ухоженная и выровненная площадка. Исчезли даже материальные следы войны, только имя Суворова, казалось, еще парило над этим местом, бывшим ареной одного из самых блестящих его военных подвигов. Оно стало еще более дорогим для поляков, как символ счастливого объединения под одним скипетром с нацией, которая столь часто издавала свой победный крик, даже на улицах их столицы.
Великий князь Константин, которому удалось восстановить польскую армию столь же красивой и дисциплинированной, как наша, отсутствовал; его супруга, княгиня Лович, находилась в Варшаве одна. Я поспешил высказать ей свое почтение, и был восхищен ее благородной и приветливой манерой держаться.
Оттуда я направился в Дрезден. Дороги везде зависели от времени года, март месяц бесполезно пытался скрыть следы зимы; снежные сугробы, особенно глубокие в том году, сделали весьма труднопроходимыми горные перевалы. Я поехал в город Байрейт, где во времена моей юности провел в пансионе 3 года, и который с тех пор не посещал. Я почувствовал непомерное желание вернуться туда. Прибыв в город вечером, и горячо желая увидеть каждую его улицу, каждый дом, я остановился в той же гостинице, в которую я приехал со своими родителями 28 лет назад.
Ранним утром следующего дня я отправился на поиски священника церкви, в которой каждое воскресенье молился во время учения в пансионе, я попросил его исповедать меня. Никогда не чувствовал я этой необходимости с такой силой, я вернулся в город, из которого вышел в мир, я вновь находился здесь, здоровый и счастливый, после 28 лет деятельной жизни, опасных путешествий и кровавых войн. Затем я посетил дом, где располагался пансион, и с любопытством и удовольствием совершил экскурсию по городу, о котором на всю жизнь сохранил самое приятное впечатление.