На следующий день мы увидели вдалеке слева гору Митилену и к вечеру вошли в бухту Смирны; поднимающееся солнце показало нам город Смирну, который роскошно раскидывается вдоль берега, увенчивая собою часть гор.
На рейде стояло множество кораблей всех наций; мы спустились на берег и пошли устраиваться к нашему консулу Марасини, у которого была очень гостеприимная матушка и весьма любезные сестры. Одна из них была очень хорошенькая, и за ней с полным на то основанием я не преминул поухаживать, соблюдая, однако, все законы чести. После того, как мы изучили город, его прекрасные окрестности, несколько деревень, принадлежавших европейским торговцам, мы наняли лошадей и нескольких янычар и направились в Эфес. По дороге в одной кофейне, где шесть или восемь вооруженных мужчин следят кое-где за порядком на больших дорогах и слишком дорого просят за чашку кофе, я повздорил с одним из этих господ и дал ему пощечину, он, вероятно, ответил бы мне выстрелом, если бы один из наших янычар не подоспел мне на помощь. Потом он внушил мне через переводчика быть в следующий раз более осторожным, и что когда я буду убит, мой фирман султана мне больше не пригодится.
Мы прибыли на прекрасную и знаменитую равнину, усеянную развалинами, грустным свидетельством былого великолепия Эфеса. На более чем четырех квадратных верстах видны только остатки акведуков, колонн, театров, огромных зданий, одно из которых было школой философии, другое — храмом, посвященным то ли языческому Богу, то ли Богу, которому мы поклоняемся, — руины перемешались; обряды, процессии священников знаменитого Эфесского храма, нарочитая простота первых отцов церкви — теперь все это существует только в истории. Море, которое прежде омывало ноги этого священного города и приносило в храм Дианы дары всех наций, отступило и оставило широкое пространство между своими водами и руинами Эфеса.
Не встретишь и намека на поселение, создается впечатление, что даже турки чтут память храма Дианы и церкви Святого Иоанна и боятся пренебрегать столь прекрасным воспоминанием. Мы совсем одни среди этой груды руин, окружены остатками города, который был сценой для помпезности и для переворотов, для процветания и бедствий. Можно превосходно различить архитектуру многих памятников.
Часть руин, которая находится на севере города, и даже некоторые развалины невдалеке от южной части сохранились бесконечно лучше, это то место, откуда видна церковь Святого Иоанна, первая из христианских церквей; она еще сохранила две гранитные колонны огромной высоты, другие украшения, оставшиеся со времен мечети Святой Софии в Константинополе, врата, называемые вратами Преследования, сохранились почти невредимыми. Они украшены барельефом также превосходной сохранности, представляющим вакханалии. Эта часть города, первое прибежище христианства, надолго пережила южную, жители которой в течение веков поклонялись Диане. На ипподроме в Константинополе видна витая бронзовая колонна, сделанная в виде трех змей, это фрагмент одного из главных оснований знаменитого храма Дианы.
В течение двух дней мы исходили эти развалины, в течение двух дней мы жили одни среди стольких мертвых. Воспоминание о той меланхолии, о грусти, которая царила в обломках Эфеса, сопровождает меня в Смирне, с удовольствием я смотрю, как наш бриг увозит меня из этой Азии, обреченной еще на века варварства: может быть, исчезнут даже следы руин Эфеса прежде, чем цивилизация и свобода вернутся, чтобы осчастливить свою колыбель.
Мы причалили к Схио, одному из самых больших и самых прекрасных островов Архипелага. Что нас сначала поразило, так это то, что мы встретили только женщин, все мужчины, занятые мореплаванием и торговлей, возвращаются только зимой наслаждаться прелестями домашней жизни. Наряд женщин на Схио почти что полностью походит на одежду торговок из Ярославской губернии. Этот остров принадлежит непосредственно сералю, и не имеет другой повинности, кроме поставок во дворец султанов апельсинов, лимонов и мастики; капудан-паша, главный управляющий всех островов архипелага, из которых он вскоре начнет выбивать дань каждое лето, не осмеливается ничего брать со Схио; этот остров был бы самым счастливым в мире, если бы турецкий комендант крепости, возвышавшейся над городом Схио, не позволял себе частенько притеснять бедных жителей.