При нашем приближении к Эчмиадзину перезвон со всех монастырских колоколен и окрестных церквей слился с пением церковных служителей и с приветственными криками отовсюду сбежавшегося народа. У входа в монастырь выстроились монахи, предводительствуемые двумя архиепископами в праздничном облачении, один из них протянул мне для поцелуя чудотворную икону, а другой преподнес хлеб и соль. Затем они повели меня в главный собор. Патриарх оставил меня у северного входа в собор с тем, чтобы войти в него с юга, он встретил меня перед алтарем в полном облачении, соответствующем его высокому достоинству, с крестом в руке и в окружении всего блеска своего сана. Пол был застлан богатыми коврами. После того, как мне перед иконостасом поднесли святой воды, патриарх Иоанес произнес клятву, а затем все присутствовавшие погрузились в молитву об обретении государя, которую эти древние своды не слышали уже семьсот лет. Я преклонил колени перед священными мощами, сохраняемыми в этом храме на протяжении более тысячи лет, затем в сопровождении той же многочисленной свиты я осмотрел ризницу, Священный Синод, семинарию, типографию и трапезную. Потом я вошел в апартаменты патриарха, который вручил мне в дар часть креста господня, сказав при этом: „Пусть этот символ нашего искупления навсегда защитит на троне тебя и твоих наследников от скрытых и явных врагов“. По выходу из монастыря, который был не настолько богат, как я того ожидал, и который не поразил меня ничем, кроме своей древности, я провел смотр полка Кенгерли, который сопровождал меня галопом вплоть до Эриваня. После молитвы в соборе[43][44], я зашел в приготовленный для меня дом, будучи в восторге от возможности отдохнуть.
6-го числа я принял посла персидского шаха, который сопровождал 1-летнего наследника шахского престола. Я посадил этого милого ребенка к себе на колени и в его присутствии сурово сказал послу, что все его заверения замечательны, но я не вижу в них искренности, так как в Персии призывают моих солдат к дезертирству, и создают из них особые войска. Я требую, чтобы в самое ближайшее время эти люди были мне возвращены, иначе я буду рассматривать Персию, как государство отчасти мне враждебное. Я буду тщательно соблюдать мир и подписанные договоры, но сумею и других заставить делать то же самое. В остальном же мы расстались с ним добрыми друзьями, он подарил мне от имени шаха добрых лошадей, жемчуга и большое количество шалей.
Эривань был местом столь нездоровым, что за стенами крепости почти никого не осталось. Жители перебрались на другую сторону реки, и гарнизон был вынужден направлять туда требуемое для их защиты количество войск. Выехав в тот же день, я заночевал в Чухлы, 7-го числа — в Кади, в 3 часа пополудни 8 октября я приехал в Тифлис. Так как это была столица всего этого края, то меня здесь приняли как государя, артиллерийские залпы и колокольный звон возвестили о моем приезде. Все улицы и плоские крыши домов были заполнены людьми, это было прекрасное зрелище, разноцветные и богатые национальные костюмы и белые покрывала женщин придавали этому виду новизну. Меня встретили с той же радостью и воодушевлением, как это происходит и здесь, в Москве, не могу найти должных выражений, чтобы описать вам тот восторг и громкие крики, с которыми простые люди меня принимали. Вероятно, запасы преданности и привязанности к монарху здесь достаточно большие, иначе они были бы давно стерты тем плохим управлением, которое, как я должен признать к моему стыду, уже много лет довлеет над этими землями. Тифлис — это большой и красивый город, его центральные кварталы еще совсем азиатские, но предместья уже построены в столичном стиле, здесь есть некоторое количество красивых домов, которые вполне могли бы украсить даже перспективу Невского проспекта в Петербурге. Город прекрасно расположен, он разделен рекой Кура, которая в пределах города заключена с обеих сторон в скалистые берега, далее она течет в менее скалистой местности. Ее быстрые воды петляют в плодородных долинах, которые вдали заканчиваются высокими горами. Старинная крепость, как говорят еще римского происхождения, являет собой живописные развалины, которые с высоких скал господствуют над Тифлисом и его окрестностями. С другой стороны реки прекрасное впечатление производит Авлабар, старинный дворец грузинских князей, перестроенный ныне в отличные казармы.
43