Женские мемуары представляют собой ценнейший источник для активно развивающихся в последние десятилетия гендерных исследований, в частности, женской истории. Матери-основательницы женской истории и их преемницы и преемники смогли «восстановить существование женщин в истории», украсить почти полностью мужскую до тех пор мировую историю женскими образами из различных эпох и регионов, даже превратить — согласно знаменитому феминистскому каламбуру — his-story в her-story. Однако эти образы выдающихся женщин, заполнившие страницы новых исследований, в большинстве своем были образами, созданными мужчинами, так как ученые продолжали пользоваться для своих новых целей прежними, «мужскими», источниками. Статус женщин в семье и обществе, их отношения с мужьями и детьми, их пороки и достоинства, повседневные дела и великие поступки, и даже их собственная оценка различных аспектов своей жизнедеятельности, — все это доходит до нас сквозь призму мужского восприятия: мы видим этих женщин глазами мужчин — летописцев, судей, поэтов, агиографов, моралистов и прочих авторов. Таким образом, одной из проблем, вставших перед представителями этого нового направления в науке, стала проблема поиска женских голосов в истории. Иудаика, в рамках которой гендерные исследования также стали развиваться, не явилась исключением. Лучшие на сей день исследования описывают положение еврейских женщин — особенно периодов античности и средневековья — полностью на материале «мужских» источников, будь то хроники, законодательные постановления или статистика[361]. Различить голоса самих женщин легче начиная с нового времени, и наиболее полным и информативным источником становятся мемуары, в которых женщина описывает свою жизнь и жизнь своих близких — родителей, мужа, детей, — и, по мере возможностей, окружающего еврейского населения, выражая свое отношение к разнообразным вопросам как самим выбором объектов описания и структурой повествования, так и в прямых оценках и суждениях. Таких мемуаров, однако, немного. Коллегами Полины Венгеровой по этому ремеслу были еврейская купчиха Гликль из Гамельна[362] и премьер-министр Израиля Голда Меир[363] — первая написала свою книгу за три века до нашей героини, вторая — на несколько десятилетий позже. Во второй половине XX века появились и другие женские мемуары, в том числе воспоминания женщин, переживших Холокост. Однако для XIX века, эпохи еврейского Просвещения, «Воспоминания» Венгеровой остаются единственными женскими мемуарами. Помимо этого, «Воспоминания бабушки» — несмотря на сугубо интимное, семейное название — это первые еврейские женские мемуары, предназначенные для публикации, а отнюдь не только для прочтения внуками. И наконец, это первые женские мемуары, в которых личный опыт женщины и ее семьи экстраполируется на все еврейское общество и таким образом создается панорама эпохи.
Эпоха Гаскалы породила много мемуаров и автобиографий, отразивших восприятие этого века сквозь призму мужского жизненного опыта, который, как мы увидим, во многом отличался от женского. Процессы, определившие эту эпоху, — выход из гетто/местечка во внешний мир, рецепция европейской культуры, как духовной, так и материальной, отказ от традиционного религиозного еврейского уклада, интеграция в нееврейское общество, ассимиляция вплоть до крещения, — затронули гораздо в большей степени мужчин, нежели женщин. По таким крайним показателям ассимиляции, как смешанные браки и переход в христианство, мужчины оставили женщин далеко позади[364]. У мужчин, всегда более активных в публичной сфере, было больше стимулов — как возможностей, так и потребностей, связанных с перспективами образования и карьеры, — к восприятию новых ценностей и нового образа жизни. Уделом женщин была сфера приватного, сфера дома и семьи, и там они сохраняли традиционный уклад, соблюдали субботу и праздники, держали кошерную кухню и давали начатки религиозного еврейского образования своим детям. Еврейская пресса, особенно в Центральной Европе, восприняв буржуазную модель женщины-Hausfrau, «ангела дома», «жрицы домашнего очага», легитимировала это положение вещей, при котором ассимилированные во внешней жизни мужчины, не соблюдавшие законов иудаизма и забросившие синагогу, приходя домой, окунались в традиционную еврейскую атмосферу, поддерживаемую их более религиозными женами.
362
См. Die Memoiren der Gluckel von Hameln. Frankfurt am Main, 1896; англ, перевод: The Life of Glukel of Hameln, 1646–1742, Written by Herself. Transl. Beth Zion Abrahams. NY, 1963. О Гликль см. Дэвис Н.З. Дамы на обочине: три женских портрета XVII века. М., 2000.
364
Так, например, в Германии между 1873 и 1882 гг. женщины составляли лишь 7 % всех выкрестов. См. Hyman Р. Op. cit. Ch. 1: Paradoxes of Assimilation.