Мне еще не было тогда шестнадцати лет; и тем не менее родители, имевшие полную возможность опираться на наше привычное полное подчинение их воле, не хотели злоупотреблять своей властью. Этот вопрос, обращенный ко мне, был очень характерен для моей матери.
Итак, мы поехали в Крым всей семьей. Сколько впечатлений получили мы в эту осень, зиму и весну! Из Одессы до Севастополя на пароходе! Первое путешествие по морю! Все было ново: сам пароход и вид с парохода на город, на берега, и небольшая качка около мыса Тарханкут, укачавшая многих, и ночь в узкой каюте, на верхней полке в уровень с люком, куда били убаюкивающие меня волны нашего любимого Черного моря.
А вид на Севастополь! Эту твердыню, выдержавшую тридцать лет тому назад героическую одиннадцати месячную осаду! А красота бухты, в которую врезался наш пароход и шел мимо окаймлявших ее с двух сторон берегов! И лодочки, шнырявшие по гавани, и мальчишки, плавающие в теплой воде (это было в конце августа)! И все это в розовом освещении недавно взошедшего солнца!
Где мы остановились, где отдыхали, что ели – этого я, конечно, не помню: было не до того. Предстоял путь в открытых экипажах по степи, подымавшейся все выше и выше, до так называемых Байдарских ворот. Становилось все холоднее и холоднее; высота местности, с одной стороны, и наступление вечера, с другой, были тому причиной. Подъехали мы к цели путешествия, когда было совсем темно, и легли спать в небольшой гостинице, так и не увидав той красоты, которою славятся эти Байдарские ворота.
Зато мы были с избытком вознаграждены на следующее утро.
Фото 15. Сестры тети Мани: Екатерина (Катруся), Елизавета (Эльвета) и Ольга
Тогда мне было пятнадцать лет. Сейчас мне за восемьдесят. Прошло семьдесят лет с тех пор, как все мы, вставши очень рано, остановились перед незабываемой, величественно-красивой картиной восхода солнца. Перед нами, где-то глубоко внизу, простирается на юг широкое, бесконечно далекое, необъятное море! Около Одессы оно тоже громадное, но там мы смотрели на него не с такой высоты и горизонт был ближе; там тоже местность спускалась к морю уступами; по уступам вилась дорожка, делая четыре поворота; но когда приходилось спешить к маленькой чугунке, соединяющей эту местность с городом, то можно было пробежать от самого моря мелкой рысцой все четыре поворота, чтобы не опоздать к поезду. То была миниатюра в сравнении с этим видом.
Тут тоже были уступы, но какие! Между ними тоже вилась дорога, но между ее поворотами было по полкилометра и больше, и поворотов этих было много: часа полтора мы колесили по этим поворотам, спускаясь еле заметной рысью в открытых экипажах, пока, наконец, дорога не повела нас на восток, по направлению к Ялте. Солнце поднималось все выше и выше и освещало и сочную зелень, и живописные скалы, и струившиеся между ними горные ручейки. Там, на Байдарах, мы оставили еще не освещенную, холодную равнину. Здесь все было залито светом и теплом. Пока мы спускались, становилось теплее и теплее. Наконец стало даже жарко.
Дорога к Ялте шла не совсем у моря: между нею и морем оставалось еще большое пространство. Дачки, иногда разбросанные на далеком расстоянии одна от другой, а иногда сгрудившиеся в целые поселки, имевшие непривычные для нас татарские названия, находились и ниже и выше нашей дороги. Но всюду красота, красота и красота! Наслаждались ли ею мои младшие братья и сестры, как я? Спросить теперь не могу: кроме самой младшей, тогда девятимесячной крошки, остальные мои семь собратьев уже переселились на тот свет. Славят ли они Бога за ту красоту и счастье, которое было им дано в этой жизни на земле? Я до сих пор славлю: «Благослови, душе моя, Господа, и не забывай все воздаяния Его!»
Остановились мы около татарского поселка Симеиз, в пансионе некоего Смелова. Там провели мы два месяца – сентябрь и октябрь и только потом переселились в город Ялту. Над Симеизом возвышался горный хребет Яйлы со своей самой высокой точкой, Ай-Петри. Он виден был и из Симеиза, и из Ялты.
Сколько прогулок мы совершали и в экипажах, и верхом, и пешком! Недалеко от Симеиза была красавица Алупка, с белой мраморной лестницей, спускавшейся к самому морю. Дальше – уже ближе к Ялте – лесистая утесистая Ореанда, еще дальше – совсем близко от Ялты – мягкая, солнечная Ливадия; а по другую сторону Ялты – Массандра Верхняя и Нижняя с великолепными ботаническими парками; за ними Гурзуф, а около него огромная, массивная, но не скалистая Медведь-гора (Аю-Даг), выступавшая в море и отчетливо видная из Ялты. В эту зиму мы повидали и живописный город Ялту, амфитеатром расположенный над бухтой, и все красоты, окружающие его.