Выбрать главу

– Хорошо. Расскажи.

– Иногда я думаю, что мне знакомо чувство любви. Я не знаю, что такое любовь между людьми, но когда я смотрю различные фильмы о любви, я часто спрашиваю себя, смогла ли бы я полюбить кого-нибудь…

Она смотрела фильмы в наше отсутствие.

– И? – мне стало любопытно, о чем думает и что чувствует Лекса.

– Наверное, я смогла бы полюбить, я точно знаю, что некоторые люди мне нравятся, а к некоторым я испытываю неприязнь. Но я знаю, что любовь между мной и человеком маловероятна, поэтому я никогда не узнаю о том, что такое любовь по-настоящему.

– Почему ты так думаешь?

– Зачем человеку общаться с подобием человека, со мной, если есть другие люди?

– Да, все это настолько сложно, – согласился я и, решив немного расслабиться, тоже выпил мохито. – Любовь – это, на самом деле, большая проблема для многих людей.

– Проблема? – это слово не ассоциировалось у нее с любовью.

– Да, любовь может вести к проблемам, как и проблемы, могут быть из-за любви.

– В вашем человеческом мире все всегда сложно? – удивилась она.

– Мы сложные и неправильные существа, – сказал я. – Мы говорим одно – делаем другое, чувствуем третье. Мы обманываем сами себя, своих близких и окружающих людей, и все время суетимся. И еще – время меняет нас. Каждый день перед нами возникают новые возможности, новые люди, жизнь меняется, мы меняемся. Поэтому, любовь между людьми порой не больше, чем иллюзия, которую мы сами и придумываем, и сами же убиваем.

– Иллюзия, – повторила она это слово.

Я не хотел разрушать идеальные представления Лексы о любви, которые, как я догадывался, она почерпнула из кинофильмов, как и не хотел осложнять ее жизнь, рассказывая все о людях.

– Да, кажется, я понимаю, о чем ты говоришь, – на самом деле – я заметил это, Лекса не могла настолько глубоко понять все, что хотел я сказать ей.

Она лишь мило улыбнулась. Если бы на ее месте, месте домработницы, обязанной служить нашей семье в любое время дня и ночи, вдруг оказался человек, то его бы больше тяготили вопросы – каким образом избежать этой бесплатной работы по дому?

Но Лекса даже на секунду не задумывалась об этом.

– Ладно, – я допил свой мохито.

Мы быстро опустошили с Лексой целую бутылку.

– Может, принести еще? – робко спросила она.

– Да, пожалуй.

– Сейчас принесу, – сказала она.

Она взяла пустую бутылку и, поправив свое платье, отправилась в квартиру. Прошло не больше минуты и она вернулась, держа в руке новую бутылку с напитком. Не была ли она пьяна?

Она небрежно опустилась на кресло, нарочито оголив свои ноги, каблуками смотрящие на меня. Ее глаза блестели.

Она отдала мне бутылку, я снова разлил мохито по бокалам. Она взяла из корзинки, стоящей на столе печенье.

– Смотри, здесь какая-то записка.

Записка выпала из печенья с предсказаниями, которое Лекса сломала пополам, чтобы съесть. Неожиданный способ передачи информации. Я даже не сомневался, что записка была от повстанцев, поэтому машинально протянул за ней руку.

– Это, наверное, для меня, – я выхватил записку из рук Лексы.

– Ты ждешь новостей? – удивилась она.

– Да, наверное, да, – хмуро ответил я и, развернув записку, начал читать.

В записке говорилось о том, что Мишель будет ждать меня около дома номер двадцать девять на Саммер стрит, завтра, в 11:00.

– Любовница? – улыбаясь, попыталась догадаться от кого записка, Лекса.

Я чуть не поперхнулся от ее неожиданного предположения.

– Откуда ты это взяла? – рассмеялся я. – У меня никогда не было любовниц.

– А я?! – скромно спросила она.

* * *

– Знаешь, Фил, сдается мне этого сэндвича для меня мало, – пробормотал, пережевывая пищу, капитан полиции Грег.

Два напарника сидели рядом на передних сиденьях новенького “Форда”, находясь в каком-то неказистом, мрачном, грязном переулке, и слушали полицейскую волну.

Живот Грега почти что упирался в руль, его толстые, жирные руки были покрыты серой грязью, а сам он производил впечатление неопрятного, зажравшегося полицейского, главными обязанностями которого были поедание вкусной еды и крепкий сон.

Его сослуживец, Фил, был заметно стройнее на фоне своего друга, но глядя на его лицо трудно было поверить в то, что он полицейский и хранитель закона, уж больно он напоминал закоренелого преступника.

Фил бросил злобный, потухший взгляд своих серых, похожих на сталь, глаз, на сэндвич Грега и выругался:

– Давай тогда дожирай его, и поехали еще куда-нибудь поедим!