– Хорошо. Расскажи.
– Иногда я думаю, что мне знакомо чувство любви. Я не знаю, что такое любовь между людьми, но когда я смотрю различные фильмы о любви, я часто спрашиваю себя, смогла ли бы я полюбить кого-нибудь…
Она смотрела фильмы в наше отсутствие.
– И? – мне стало любопытно, о чем думает и что чувствует Лекса.
– Наверное, я смогла бы полюбить, я точно знаю, что некоторые люди мне нравятся, а к некоторым я испытываю неприязнь. Но я знаю, что любовь между мной и человеком маловероятна, поэтому я никогда не узнаю о том, что такое любовь по-настоящему.
– Почему ты так думаешь?
– Зачем человеку общаться с подобием человека, со мной, если есть другие люди?
– Да, все это настолько сложно, – согласился я и, решив немного расслабиться, тоже выпил мохито. – Любовь – это, на самом деле, большая проблема для многих людей.
– Проблема? – это слово не ассоциировалось у нее с любовью.
– Да, любовь может вести к проблемам, как и проблемы, могут быть из-за любви.
– В вашем человеческом мире все всегда сложно? – удивилась она.
– Мы сложные и неправильные существа, – сказал я. – Мы говорим одно – делаем другое, чувствуем третье. Мы обманываем сами себя, своих близких и окружающих людей, и все время суетимся. И еще – время меняет нас. Каждый день перед нами возникают новые возможности, новые люди, жизнь меняется, мы меняемся. Поэтому, любовь между людьми порой не больше, чем иллюзия, которую мы сами и придумываем, и сами же убиваем.
– Иллюзия, – повторила она это слово.
Я не хотел разрушать идеальные представления Лексы о любви, которые, как я догадывался, она почерпнула из кинофильмов, как и не хотел осложнять ее жизнь, рассказывая все о людях.
– Да, кажется, я понимаю, о чем ты говоришь, – на самом деле – я заметил это, Лекса не могла настолько глубоко понять все, что хотел я сказать ей.
Она лишь мило улыбнулась. Если бы на ее месте, месте домработницы, обязанной служить нашей семье в любое время дня и ночи, вдруг оказался человек, то его бы больше тяготили вопросы – каким образом избежать этой бесплатной работы по дому?
Но Лекса даже на секунду не задумывалась об этом.
– Ладно, – я допил свой мохито.
Мы быстро опустошили с Лексой целую бутылку.
– Может, принести еще? – робко спросила она.
– Да, пожалуй.
– Сейчас принесу, – сказала она.
Она взяла пустую бутылку и, поправив свое платье, отправилась в квартиру. Прошло не больше минуты и она вернулась, держа в руке новую бутылку с напитком. Не была ли она пьяна?
Она небрежно опустилась на кресло, нарочито оголив свои ноги, каблуками смотрящие на меня. Ее глаза блестели.
Она отдала мне бутылку, я снова разлил мохито по бокалам. Она взяла из корзинки, стоящей на столе печенье.
– Смотри, здесь какая-то записка.
Записка выпала из печенья с предсказаниями, которое Лекса сломала пополам, чтобы съесть. Неожиданный способ передачи информации. Я даже не сомневался, что записка была от повстанцев, поэтому машинально протянул за ней руку.
– Это, наверное, для меня, – я выхватил записку из рук Лексы.
– Ты ждешь новостей? – удивилась она.
– Да, наверное, да, – хмуро ответил я и, развернув записку, начал читать.
В записке говорилось о том, что Мишель будет ждать меня около дома номер двадцать девять на Саммер стрит, завтра, в 11:00.
– Любовница? – улыбаясь, попыталась догадаться от кого записка, Лекса.
Я чуть не поперхнулся от ее неожиданного предположения.
– Откуда ты это взяла? – рассмеялся я. – У меня никогда не было любовниц.
– А я?! – скромно спросила она.
* * *
– Знаешь, Фил, сдается мне этого сэндвича для меня мало, – пробормотал, пережевывая пищу, капитан полиции Грег.
Два напарника сидели рядом на передних сиденьях новенького “Форда”, находясь в каком-то неказистом, мрачном, грязном переулке, и слушали полицейскую волну.
Живот Грега почти что упирался в руль, его толстые, жирные руки были покрыты серой грязью, а сам он производил впечатление неопрятного, зажравшегося полицейского, главными обязанностями которого были поедание вкусной еды и крепкий сон.
Его сослуживец, Фил, был заметно стройнее на фоне своего друга, но глядя на его лицо трудно было поверить в то, что он полицейский и хранитель закона, уж больно он напоминал закоренелого преступника.
Фил бросил злобный, потухший взгляд своих серых, похожих на сталь, глаз, на сэндвич Грега и выругался:
– Давай тогда дожирай его, и поехали еще куда-нибудь поедим!