Глядя, как Эмиль ссутулился, а в глазах появилась безысходность, как у его отца, я почувствовала, как сердце дрогнуло, и весь запал моментально пропал. «Что же за отношения у него с отцом, раз тот так себя ведёт? Чем провинился Эмиль? Неужели это он толкнул Варю? Но тогда зачем отец забрал его себе, а не отдал Лидии? Ведь находясь рядом, сын постоянно напоминал ему о трагедии. Или дело вообще в другом? Если судить по отношению отца к служебным романам, то именно так всё и получилось с Лидией. И теперь Соболин-старший не может себе простить ошибки, повлекшей смерть дочери и первой жены, и винит Эмиля уже просто за то, что тот когда-то появился на свет?» - в голове появилась масса вопросов. Но все они тут же вылетели из головы, когда я увидела, как Эмиль бессильно откинулся на спинку кресла и потёр пальцами виски. Было что-то в его жесте такое, что ещё больше затронуло моё сердце и захотелось хоть как-то успокоить этого сильного, красивого мужчину, которого мучала явно не обыкновенная проблема, и с которой он устал в одиночку справляться. Поэтому подойдя, и присев на край стола, я взяла его за руку и успокаивающе произнесла:
-Мне жаль, что у вас с отцом так всё сложно. Может, я могу чем-то тебе помочь? А хочешь, давай просто поговорим. От этого всегда становится легче.
-Спасибо, - он устало улыбнулся и, перехватив руку, поцеловал меня в ладонь, а потом приложил её к своей щеке. – Мы обязательно поговорим, но не сегодня… Я неимоверно устал от всего этого… Хочу наконец-то решить для себя, куда мне двигаться – дальше искупать свою вину, или же оборвать с отцом все связи и попробовать жить нормально… Хотя нормальной жизни у меня, наверное, никогда не будет уже…
-Всё у тебя будет хорошо, - заявила я, чувствуя боль от переживаний Эмиля. – Ты заслуживаешь этого…
-Я заслуживаю только того, что происходит в моей жизни. Мать без борьбы бросила, отец – ненавидит… - он осёкся и, посмотрев мне в глаза, грустно произнёс: - Даже ты меня отталкиваешь. Все, к кому я когда-либо испытывал хоть какие-то чувства – либо бросают меня, либо ненавидят, либо умирают…
Эмиль замолчал, а я замерла, понимая, что он, скорее всего, говорит о Варе. В душе жалость и сочувствие боролись с любопытством, и я не знала, как поступить – не давить на него и подождать пока он сам захочет всё рассказать, или же попытаться хоть что-нибудь выведать. Однако Эмиль сам решил мою дилемму, сказав:
-Уже начало седьмого, поэтому можешь бежать домой.
-Я могу остаться.
-Нет, мне необходимо побыть одному. Прости, но пока я не готов делиться некоторыми вещами, - снова поцеловав мою ладонь, он извиняющееся посмотрел на меня, и я поняла, что его лучше оставить одного.
-Хорошо, - ответила я и, поднявшись, с сожалением посмотрела на него, а потом наклонилась и, поцеловав в щеку, прошептала: - Бросать я тебя не собираюсь, ненависти не испытываю, даже скорее наоборот, просто пока боюсь доверять. Не используй меня в своих целях и в моём лице ты найдёшь настоящего друга, а может и больше…
После чего быстро вышла из кабинета, не дав Эмилю ничего ответить. В душе творилось невообразимое и хотелось утешить его, но я боялась, что если пущу сейчас в своё сердце Эмиля и безоговорочно доверюсь ему, то потом могу за это поплатиться душевной болью, а страданий мне хватило и с Бэриком. «Скорей бы уже решить вопрос с Ростиком, и тогда можно будет хоть как-то определиться в отношениях с Эмилем. Надоело это подвешенное состояние».
В этот раз до кафе получилось добраться быстрее. Лиля, читая книгу, сидела за столиком и попивала чай. А когда я присоединилась к ней, радостно улыбнулась.
Рассказав, как прошёл у неё день, она не скрывала своего удовлетворения, говоря, что сегодня всё прошло ещё лучше, чем вчера. После чего мы подробно с ней обсудили, как ей завтра одеться, а также – как лучше организовать встречу. Не зная, во сколько явится Ростик, мы договорились, что я наберу её номер. А чтобы она долго не бродила по улице, решили, что переодевшись после работы, она заедет в парикмахерскую и сделает себе укладку, после чего посидит в небольшой кафешке недалеко от дома. И заодно выбрали ресторан, в котором закажем столик для встречи, чтобы потом не попасть впросак.
Все эти разговоры позволили мне отвлечься от мыслей об Эмиля, но как только за столик, с нашего разрешения, подсели двое парней и Лиля, мило улыбаясь, начала общаться с ними, тут же вернулась мыслями к боссу. Так как я совсем не интересовала собеседников, они не пытались заговорить со мной, а Лиля деликатно не трогала меня и не пыталась втянуть в разговор, за что я испытывала к ней благодарность. Однако через час атмосфера кафе начала действовать угнетающе, несмотря на то, что успехи Лили в общении радовали, и захотелось побыстрее оказаться дома. Поняв всё, девушка тактично распрощалась с парнями, и мы покинули кафе. По дороге до метро мы ещё раз повторили все наши действия и, выпорхнув из салона автомобиля, девушка скрылась в толпе.
Дома, быстро поужинав, я извинилась перед Серафимой Павловной и ушла к себе в спальню. Мысли об Эмиле не отпускали и, вспоминая его поникшие плечи, усталый голос и безысходность в глазах, я чувствовала желание хоть как-то утешить его, а внутри уже разливалась безграничная нежность. «Все мои страдания после смерти Бэрика – детский лепет, по сравнению с тем, что пришлось перенести Эмилю. Он уже не одно десятилетие пытается справиться с проблемами, и его даже некому поддержать. Ведь именно те, кто может дать поддержку, и отталкивают его. А он слишком горд, чтобы делиться с кем-то чужим своей бедой. Чтобы он не сделал, такое наказание слишком жестоко. Должен же хоть кто-то его поддерживать… Я конечно не мать Тереза, но в стороне остаться не могу. Тем более что он мне дорог, чего уж скрывать» - призналась я себе и решила, что больше в моём лице он не увидит хамку, вечно грызущую его. «А уж его папаше выскажу всё! Пусть только попробует ещё раз заявиться в офис!».
На утро воинственное настроение оберегать и защищать Эмиля не исчезло, а наоборот усилилось, потому что в офисе он появился в начале одиннадцатого, хотя до этого всегда отличался пунктуальностью. Да и внешний вид заставлял желал лучшего. Под глазами появились круги, как после бессонной ночи, а на щеках проступила щетина. Но больше всего пугало его настроение. Голос и взгляд были безжизненными, и казалось, что он вообще утратил интерес к жизни.
Весь день прокрутившись возле него, я сама начала впадать в уныние, потому что Эмильчик ни на что не реагировал, и я уже не знала, что мне делать. Не помогла даже попытка обнять его и привлечь к себе. Никак не отреагировав и не попытавшись воспользоваться моим расположением, он аккуратно высвободился и, пробормотав, что сегодня больше не появится, в половине пятого уехал с работы. После этого настроение окончательно скатилось на ноль, и я уже с отвращением думала о том, что сегодня ещё предстоит разыграть спектакль перед Ростиком. Но деваться было некуда, и в шесть часов я направилась домой.
Сидя на кухне со старушкой, я вяло отвечала на её вопросы и пыталась успокоить, потому что от волнения она не могла усидеть на месте, ожидая приезда Ростика, который успел позвонить бабульке ещё днём и сказал, что в восьми будет в Москве. Лиля тоже успела отзвониться и ожидала в кафе моего сигнала.