По окончании этой операции нас направили в богатый событиями район Секешфехервара.
Часть пути шли по бетонированной дороге. Окружающий пейзаж неповторим. В полях с обеих сторон дороги много подбитых и сгоревших танков, как противника, так и наших. Чувствуется, что противник напрягает последние силы. Среди подбитых немецких танков выделяются явно несерийные. Один из них с круглой, караваеобразной башней, по всей окружности которой застекленные оконца.
Дорога, по которой мы едем, на наших глазах превращается в рубеж противотанковой обороны. Саперы долбят ямы как в каменистом поле у дороги, так и вгрызаются в край дороги. Они готовят гнезда для огнеметчиков, которые их сразу занимают. Понятно, если через нашу передовую прорвутся немецкие танки, их здесь достойно встретят.
Танковые сражения здесь проходили серьезные. С обеих сторон в них участвовало до 1000 танков. Была, по существу, вторая Прохоровка.
Западня
Пришли на место. Сменили на передовой воинскую часть, существенно поредевшую во время боев.
Полк располагается на правом высоком берегу ручья, протекающего внизу по слегка заболоченной, поросшей редким кустарником низине. Наш склон не очень высокий, всего метров 15–20, довольно крутой. Противоположный — пологий, на нем как бы два перегиба. От болота начинается небольшой подъем. Затем ярко выраженный более крутой участок. Далее легкий подъем. Недалеко за этим подъемом пролегла грунтовая дорога, идущая вдоль ручья, а за ней необозримые поля. С обеих сторон ручья, на некотором удалении от него, раскинулось несколько хуторов.
Местность явно танкодоступная. Это вселяет тревогу, тем более, что мы только что прошли мимо полей, на которых совсем недавно разыгрались большие танковые бои.
На той стороне в хуторах располагается противник.
Полковник решил, что выгоднее занять оборону на той стороне ручья. Осуществить это удалось на удивление легко. Немцы отошли, не приняв боя.
Полковник обосновался на правом фланге в большом надежном подвале одного из хуторских домов, между 2-м и 3-м батальонами. Мое место в подвале внизу у лестницы.
Не понравилась мне эта обстановка. На передовой тихо. Вылез из погреба поглядеть на белый свет. Небо голубое, безоблачное. Утреннюю идиллию нарушил разорвавшийся недалеко снаряд.
Это особенно не взволновало, вероятно, начинается очередной артналет. На всякий случай вернулся в подвал. Нет, это не артналет, что-то другое. Снаряды рвутся чаще и чаще, вдоль всей передовой. Понял, началась артподготовка перед атакой. В такую переделку на передовой попал впервые.
Похоже на лето 1942 года под Воронежем. Но там донимала авиация, а здесь артиллерия.
Полковник решил перейти в большой кирпичный дом, стоящий на небольшом бугорке в районе первого батальона, на левом фланге. Оттуда хорошо просматривалось все расположение полка.
Идем, пригнувшись, по траншее. Снаряды рвутся вокруг. То спереди, то сзади комья земли сыпятся на нас, прямых попаданий в траншею и ближние окопы нет. Больно ударяют комья земли, летящие от взрывов снарядов.
Добрались до дома. Он большой, по фасаду метров 50, может и больше, полутораэтажный. Внизу — полуподвал с небольшими зарешеченными окнами. Входы в дом с обоих торцов. Стены кирпичные, толщиной около метра, посередине этажа и подвала широкие коридоры, по бокам — помещения площадью метров по 30, практически без мебели.
Дом как будто специально выстроен для размещения наблюдательного пункта.
Наша комната рядом с комнатой полковника, на стороне, обращенной к противнику. Через окно местность просматривается широко во все стороны.
От горизонта, влево от нас, тянется проселок к мосту через ручей, что в нескольких километрах отсюда. По дороге, уходящей к горизонту, пылят одинокие повозки.
Вдруг вдали показался быстро движущийся по направлению к мосту обоз. Что за причина заставляет так торопится? Вскоре стало все ясно, много правее дороги появились немецкие танки.
Из мебели в комнате только большой деревянный дубовый стол со столешницей толщиной сантиметров 5 или 7.
Чтоб лишний раз судьбу не испытывать, облюбовал место для радиостанции под этим столом. Коль снаряд залетит в комнату, все ж какая-никакая, а защита.
Только устроились, раздался страшный грохот, сдавило грудь, захватило дыхание. Стало темно. Воздух в комнате словно сжался, заполнился пороховым дымом, кирпичной пылью, по столешнице забарабанили осколки, обломки кирпичей. Вражеский снаряд нас все ж нашел.