-- Я уже запасся кое-какой провизией, -- произнес дядя Вернон. -- Так что теперь -- все на борт!
В лодке было еще холоднее, чем на берегу. Ледяные брызги и капли дождя забирались за шиворот, а арктический ветер хлестал в лицо. Казалось, что прошло несколько часов, прежде чем мы доплыли до скалы, а там дядя Верной, поскальзываясь на камнях и с трудом удерживая равновесие, повел нас к покосившемуся домику.
мда, такого дня рождения у меня еще не было.
Внутри был настоящий кошмар -- сильно пахло морскими водорослями, сквозь дыры в деревянных стенах внутрь с воем врывался ветер, а камин был отсыревшим и пустым. Вдобавок ко всему в домике было лишь две комнаты.
Приобретенная дядей Верноном провизия поразила всех -- четыре пакетика чипсов и четыре банана. После еды -- если это можно было назвать едой -- дядя Верной попытался разжечь огонь с помощью пакетиков из-под чипсов, но те не желали загораться и просто съежились, заполнив комнату едким дымом.
-- Надо было забрать из гостиницы все эти письма -- вот бы они сейчас пригодились, -- весело заметил дядя Вернон.
Дядя пребывал в очень хорошем настроении. Очевидно, он решил, что из-за шторма до них никто не доберется, так что писем больше не будет. Я в глубине души был с ним согласен, хотя меня эта мысль совершенно не радовала.
Как только стемнело, начался обещанный шторм. Брызги высоких волн стучали в стены домика, а усиливающийся ветер неистово ломился в грязные окна. Тетя Петунья нашла в углу одной из комнат покрытые плесенью одеяла и устроила Дадли постель на изъеденной молью софе. Они с дядей Верноном ушли во вторую комнату, где стояла огромная продавленная кровать, а мне пришлось улечься на пол, накрывшись самым тонким и самым рваным одеялом.
Ураган крепчал и становился все яростнее, а я не мог заснуть. Я поеживался от холода и переворачивался с боку на бок, стараясь устроиться поудобнее, а в животе у меня урчало от голода. Дадли захрапел, но его храп заглушали низкие раскаты грома: началась гроза.
У Дадли были часы со светящимся циферблатом, и когда его жирная рука выскользнула из-под одеяла и повисла над полом, я увидел, что через десять минут мне исполнится одиннадцать лет. Я лежал и смотрел, как бегает по кругу секундная стрелка, приближая мой день рождения, и спрашивал себя, вспомнят ли Дурсли об этой дате. Но еще больше меня интересовало, где сейчас был тот, кто посылал мне письма
До начала следующего дня оставалось пять минут. Я отчетливо услышал, как снаружи что-то заскрипело. Мне хотелось верить, что крыша домика выдержит атаку дождя и ветра и не провалится внутрь, хотя, возможно, так стало бы теплее -- все равно хуже, чем сейчас, быть уже не могло.
Часы Дадли показывали без четырех двенадцать. Я подумал, что, когда мы вернемся на Тисовую улицу, вполне возможно, в доме будет столько писем, что мне удастся стащить хотя бы одно.
Без трех двенадцать. Снаружи раздался непонятный звук, словно море громко хлестнуло по скале. А еще через минуту до меня донесся громкий треск -- наверное, это упал в море большой камень.
Еще одна минута, и наступит день моего рождения. Тридцать секунд... двадцать... десять... девять... Может, имеет смысл разбудить Дадли, просто для того что-бы его позлить? Три секунды... две... одна...
БУМ!
Хижина задрожала, я резко сел на полу, глядя на дверь. За ней кто-то стоял и громко стучал, требуя, чтобы меня впустили. Но кто?
Глава 4 ХРАНИТЕЛЬ КЛЮЧЕЙ
БУМ! -- снова раздался грохот. Дадли вздрогнул и проснулся.
-- Где пушка? -- с глупым видом спросил он. Позади нас громко хлопнула дверь, отделявшая одну комнату от другой, и появился тяжело дышавший дядя Верной. В руках у него было ружье -- так что теперь стало ясно, что лежало в том длинном пакете, о содержимом которого он никому не рассказал.
-- Кто там? -- крикнул дядя Вернон. -- Предупреждаю, я вооружен!
За дверью все стихло. И вдруг...
ТРАХ!
В дверь ударили с такой силой, что она слетела с петель и с оглушительным треском приземлилась посреди комнаты.
В дверном проеме стоял великан. Его лицо скрывалось за длинными спутанными прядями волос и огромной клочковатой бородой, но зато были видны его глаза, маленькие и блестящие, как черные жуки. Великан протиснулся в хижину и пригнулся, но голова его все равно касалась потолка--уж слишком он был велик Он наклонился, поднял дверь и легко поставил ее на место. Грохот урагана, доносившийся снаружи, сразу стал потише. Великан повернулся и внимательно оглядел всех, кто был в хижине.
-- Ну чего, может, чайку сделаете, а? Непросто до вас добраться, да... устал я...
Великан шагнул к софе, на которой сидел застывший от страха Дадли.
-- Ну-ка подвинься, пузырь, -- приказал незнакомец.
- это что за чудик к вам приперся.
- Джейн, он хороший.
возмутился Гарри.
- возможно, но манеры у него...
произнес скот.
Дадли взвизгнул и, соскочив с софы, рванулся к вышедшей из второй комнаты матери и спрятался за нее. Тетя Петунья в свою очередь шагнула за спину дяди Вернона и пугливо пригнулась, словно надеялась, что за мужем ее не будет видно.
-- А вот и наш Гарри! -- удовлетворенно произнес великан.
Я всмотрелся в свирепое, страшное лицо, скрытое волосами, и увидел, что глаза-жуки сузились в улыбке.
-- Когда я видел тебя в последний раз, ты совсем маленьким был, -- сообщил великан.--А сейчас вон как вырос -- и вылитый отец, ну один в один просто. А глаза материны.