Как-то в июле тетя Петунья повезла Дадли в Лондон, чтобы купить ему фирменную форму школы "Вонингс", а меня отвела к миссис Фигг. Как ни странно, теперь у миссис Фигг стало куда приятнее, чем раньше. Выяснилось, что она сломала ногу, наступив на одну из своих кошек, и с тех пор уже не пылает к ним такой страстной любовью, как прежде. Так что она не показывала мне фотографии кошек, и даже разрешила мне посмотреть телевизор, но зато угостила шоколадным кексом, который, судя по вкусу, пролежал у нее в шкафу по крайней мере десяток лет.
В тот вечер Дадли гордо маршировал по гостиной в новой школьной форме. Ученики "Вонингса" носили темно-бордовые фраки, оранжевые бриджи и плоские соломенные шляпы, которые называются канотье. Еще они носили узловатые палки, которыми колотили друг друга за спинами учителей. Считалось, что это хорошая подготовка к той взрослой жизни, которая начнется после школы.
Глядя на Дадли, гордо вышагивающего в своей новой форме, дядя Вернон ужасно растрогался и ворчливым голосом -- ворчал он притворно, пряча свои эмоции, -- заметил, что это самый прекрасный момент в его жизни. Что же касается тети Петуньи, то она не стала скрывать своих чувств и разрыдалась, а потом воскликнула, что никак не может поверить в то, что этот взрослый красавец -- ее крошка сыночек, ее миленькая лапочка. А я даже боялся открыть рот. Я изо всех сил сдерживал смех, но тот так распирал меня, что мне казалось, что у меня вот-вот треснут ребра и хохот вырвется наружу.
Когда на следующее утро я зашел на кухню позавтракать, там стоял ужасный запах. Как оказалось, он исходил из огромного металлического бака, стоявшего в мойке. Я подошел поближе. Бак был наполнен серой водой, в которой плавало нечто похожее на грязные тряпки.
что на этот раз они задумали?
-- Что это? -- спросил я у тети Петуньи.
Тетя поджала губы -- она всегда так делала, когда я осмеливался задать ей вопрос.
-- Твоя новая школьная форма.
Я снова заглянул в бак
-- Нуда, конечно, -- произнес я. -- Я просто не догадался, что ее обязательно нужно намочить.
-- Не строй из себя дурака, -- отрезала тетя Петунья. -- Я специально крашу старую форму Дадли в серый цвет. Когда я закончу, она будет выглядеть как новенькая.
Я никак не мог в это поверить, но решил, что лучше не спорить. Я сел за стол, стараясь не думать о том, как будет выглядеть в свой первый день в "Хай Камеронсе" -- наверное, так, словно вырядился в обрывки полусгнившей шкуры мамонта.
В кухню вошли Дадли и дядя Вернон, и оба сразу сморщили носы -- запах моей новой школьной формы им явно не понравился. Дядя Вернон, как обычно, погрузился в чтение газеты, а Дадли принялся стучать по столу форменной узловатой палкой, которую он теперь повсюду таскал с собой.
Из коридора донеслись знакомые звуки -- почтальон просунут почту в специально сделанную в двери щель, и она упала на лежавший в коридоре коврик.
-- Принеси почту, Дадли, -- буркнул дядя Вернон из-за газеты.
-- Пошли за ней Гарри.
-- Гарри, принеси почту.
-- Пошлите за ней Дадли, -- ответил я.
-- Ткни его своей палкой, Дадли, -- посоветовал дядя Вернон.
я увернулся от палки и пошел в коридор. На коврике лежали открытка от сестры дяди Вернона по имени Мардж, отдыхавшей на острове Уайт, коричневый конверт, в котором, судя по всему, лежал счет, и письмо для меня.
Я поднял его и начал внимательно рассматривать, чувствуя, как у меня внутри все напряглось и задрожало, как натянутая тетива лука. Никто ни разу никогда в жизни не писал мне писем. Да и кто мог мне написать? У меня не было друзей, у меня не было других родственников, я даже не был записан в библиотеку, из которой мне могло бы прийти по почте грубое послание с требованием немедленно вернуть книги. Однако сейчас я держал в руках письмо, и на нем стояло не только мое имя, но и адрес. Так что сомнений, что письмо адресовано именно мне, не было.
"Мистеру Г. Поттеру, графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Тисовая, дом четыре, чулан под лестницей" -- вот что было написано на конверте.
Конверт, тяжелый и толстый, был сделан из желтоватого пергамента, а адрес был написан изумрудно-зелеными чернилами. Марка на конверте отсутствовала.
Дрожащей рукой я перевернул конверт и увидел, что он запечатан пурпурной восковой печатью, украшенной гербом, на гербе были изображены лев, орел, барсук и змея, а в середине -- большая буква "X".
-- Давай поживее, мальчишка! -- крикнул из кухни дядя Вернон. -- Что ты там копаешься? Проверяешь, нет ли в письмах взрывчатки?
Дядя Вернон расхохотался собственной шутке.
Я вернулся в кухню, все еще разглядывая письмо. Я протянул дяде Вернону счет и открытку, сел на свое место и начал медленно вскрывать желтый конверт.
- почему не вскрыл его позже?
- Джейн, я растерялся. мне никто еще не писал. А то что Дурсли могут его отобрать, я не подумал.
Дядя Вернон одним движением разорвал свой конверт, вытащил из него счет, недовольно засопел и начал изучать открытку.
-- Мардж заболела, -- проинформировал он тетю Петунью. -- Съела какое-то экзотическое местное блюдо и...
-- Пап! -- внезапно крикнул Дадли. -- Пап, Гарри тоже что-то получил!
я уже собирался развернуть письмо, написанное на том же пергаменте, из которого был сделан конверт, когда дядя Вернон вырвал бумагу из моих рук.
-- Это мое! -- возмутился я, пытаясь завладеть бумагой.
-- И кто, интересно, будет тебе писать? -- презрительно фыркнул дядя Вернон, разворачивая письмо и бросая на него взгляд. Его красное лицо вдруг стало зеленым, причем быстрее, чем меняются цвета на светофоре. Но на этом дело не кончилось. Через несколько секунд лицо его стало серовато-белым, как засохшая овсяная каша.