До того момента все, что я видел в Л., мне явно нравилось. Но фигура местного кюре стала исключением. Мое положение обязывало нанести ему визит перед тем, как приступить к своим обязанностям.
Я отправился к нему с мадам П. Во время этого краткого разговора я увидел в этом человеке врага, который мог в будущем оказаться опасным. И я не ошибся. Это был довольно хилый на вид старичок, худой, костлявый, с провалившимися мрачно поблескивавшими глазами, внушавшими ужас и отвращение. Он изъяснялся кратко, резко и можно сказать, насмешливо, однако не вполне убедительно. Его улыбка была фальшивой и недоброжелательной. Странно, но женская часть местного населения буквально преклонялась перед ним, и это несомненно можно было объяснить тем, что, прибегая к безжалостным, внушающим отчаяние моральным установкам, совершенно противоположным тем, которые определил нам Владыка небесный, он сумел подчинить себе эти робкие забитые души.
Но зато его искренне ненавидели все мужчины, и он это прекрасно знал.
К счастью, подобные священники встречаются редко, что, безусловно, является серьезным доводом в пользу христианской религии, проповедующей любовь и всепрощение.
Вернувшись домой, я поделился своими впечатлениями с Сарой, которая не особенно удивилась.
«Камилла, — сказала мне моя подруга, — только не говорите об этом маме, иначе она вас сразу разлюбит. В ее глазах аббат X. — святой. На моих сестер он уже давно не имеет никакого влияния к большой радости их мужей. Их духовным наставником является приходской кюре соседнего селения. Если бы я не боялась навлечь на себя упреки матери, я поступила бы так же. Но здесь она на уступки не пойдет».
В следующие дни я осматривал окрестности. У мадам П. были обширные владения, причем все находилось в прекрасном состоянии. Она была неутомимой труженицей и все делала сама, не прибегая к помощи своих зятьев.
Очень редко рассвет заставал ее в постели.
Все свое время она проводила в заботах, занимаясь садом, птичьим и скотным дворами. Никогда она не перекладывала на служанку даже самую тяжелую работу. Именно в постоянном труде и заключалась ее жизнь.
Иногда ей нужны были какие-то овощи. Если стояла хорошая погода, она звала нас с Сарой. «Дети мои, сходите-ка в Гере, и принесите мне то-то». И мы весело отправлялись туда, держась за руки. Гере — это принадлежавший ей огромный сад, в четверти часа ходьбы от дома, у входа в который находилась очаровательная увитая зеленью беседка. Это было нашим любимым местом прогулок. Сколько незабываемых часов провели мы там!
Эта деревенская жизнь заключала в себе бесконечное очарование! Я чувствовал, что буквально возрождаюсь среди этой пышной растительности, на этом чистом и живительном воздухе, который я вдыхал полной грудью.
Навсегда ушедшая счастливая пора!
Наступило 1 ноября 185…, когда в пансионе начинался новый учебный год.
На следующий день мы с Сарой повели всех наших учениц к торжественной мессе.
В церкви Л. было устроено возвышение, средняя часть которого была отведена для мужчин, в правой же части располагались мы.
Она была отделена от остального помещения сооружением из досок, дабы сделать невозможным любое общение.
Я приступила^ своим обязанностям. Мне предстояло заниматься самыми способными ученицами. Сара же заботилась о младших. Мадам А. немного помогала мне. Каждый день она наведывалась в пансион, где проводила час утром и час вечером. В действительности это заведение возглавлял я, по крайней мере, в той части, что касалась обучения, ибо остальное меня ничуть не заботило. Сара со своей матерью встречались с родителями и обговаривали с ними все условия. Это была настоящая каторга, и я была счастлива, что мне удалось ее избежать.
Наши пансионерки занимали два смежных дортуара: здесь я также должен был наблюдать за старшими ученицами, которым было от четырнадцати до пятнадцати лет.
Только легкая перегородка отделяла мою кровать от кровати Сары. У наших ног находилась небольшая дверца, которая никогда не закрывалась.
И оба дортуара освещал один ночник.
Совершив молитву и уложив учениц, мы с моей подругой часто подолгу беседовали. Я подходила к ее кровати, и для меня было настоящим счастьем заботиться о ней, подобно тому, как мать заботится о своем ребенке. Постепенно у меня вошло в привычку раздевать ее. Если же она даже одну шпильку вынимала без моей помощи, я чувствовала почти что ревность! Скорее всего, эти детали покажутся излишними, однако они необходимы.