Выбрать главу

недомогания моим годам. Их посетила идея-фикс. Они думают, что я превратился в

пенсионера, или что-то в этом духе. Там, в Мургии, они с этой своей навязчивой идеей на самом деле относились ко мне с сочуствием. Я заметил, что в этот последний год они, в

общем-то, стали более нежными и ласковыми. Не из-за того ли случая с Луисом Игнасио? Возможно, что и так.

яичница по-французски – глазунья, поджаренная вместе с кусочком хлеба

Риоха(Ла-Риоха)провинция на севере Испании

кава испанское игристое вино

отвлекающее средствомедицинский термин, вещества, вызывающие раздражение и применяющиеся для уменьшения боли или неприятных ощущений, эпицентр которых расположен более глубоко

Глава 21. Конец первой части.

К вечеру небо затянуло облаками, и в кабинете того, кто всем заправляет, похолодало.

Пришла осень, и столбик термометра колеблется между высокими и низкими значениями

температуры в предзнаменовании грядущей стужи. Иными словами говоря, погода сошла с ума и в большей, или меньшей степени, но далека от той восхитительной, прелестной

мадридской осени, которая, как говорят старики, была когда-то. Слесарь по отопительным

системам, должно быть, до сих пор в отпуске, поскольку еще ни разу не включал отопление, несмотря на жалобы соседей. Понятно, что это не его решение, а президента сообщества. Но в доме теперь постоянно холодно, потому что он просторный.

Я один в доме. Эта дряхлая развалина, которая, очевидно, записывает мои воспоминания

несколько раз как-то странно прошелестела, словно у нее внутри поселился ветер, и остановилась. Уверен, что закончилась пленка. Да и пора уже. Так что на этом я заканчиваю свою историю. Если бы я знал, как это делается, я прокрутил бы пленку назад и смог бы послушать собственные глупости. Я боюсь, записалось ли на самом деле то, что я оставил на пленке, и я не согрешил тщеславием, думая, что могу управлять этой бандурой. Даже не знаю, почему мне полегчало, я чувствую себя более спокойным, словно я показал что-то важное для меня, да и для всех остальных.

Слышится царапанье ключа в двери. Я оставляю магнитофон на столе и направляюсь в

сторону кухни, но не вхожу туда. Тот, кто всем заправляет включает свет в кабинете и

удивленно разглядывает магнитофон, нажимает на кнопку, и лента магнитофонной кассеты приходит в движение, со всей скоростью прокручиваясь назад. Он нажимает другую кнопку и лента останавливается. Еще одно касание, и лента снова начинает двигаться, но теперь она крутится более размеренно и спокойно. Слышен какой-то шум и тихое мяуканье: это – я, я узнаю себя, слушаю и удовлетворенно киваю головой, выражая согласие, вот оно, точно – “Меня зовут Ио, но также мне говорят глупый кот” – сказал я, начиная трансляцию своих воспоминаний. Но тот, кто всем заправляет, кажется, ничегошеньки не понимает, потому что трясет магнитофон так, словно хочет разобраться с тем, что плохо работает внутри этой коробки. Шипение и нечто похожее на мяуканье продолжаются. Совершенно ясно – он ничего не понимает.

Ну что тут можно сделать…

Отец оставил магнитофон на столе и направился на кухню, то есть ко мне. Он смотрит

на меня, стоя, как и я, почти прислонившись к дверному косяку. Он наклоняется и проводит своей громадной ручищей по моей спине:

- О чем же ты рассказываешь, глупый кот?

Если бы он только знал…

Глава 22. Пять лет спустя.

И в заключение – комментарий того, кто всем заправляет, с Вашего позволения.

Прошло пять лет с того самого вечера наступившей уже осени, когда я нашел

маленький магнитофон на столе. Он был не на своем обычном месте на этажерке. Я перемотал пленку назад, не придавая этому особого значения, но пленка, которая должна

была бы выдать какие-то остатки разговоров, или обрывки моих монологов, которые я

иной раз записываю, чтобы не потерять какую-либо идею, сюжет повести, или рассказа, предложила странную мешанину гортанных звуков и нежных мурлыканий, которые, без сомнения, принадлежали Ио, наблюдающему за мной от кухонной двери, прислонившись к косяку. Я счел, что кто-то из ребят, играя с котом записал все на магнитофон, сам того не замечая. На следующий день, когда я собрался вернуть магнитофон на его законное место на словаре Касадо, я позабавился, продолжая начатое вчера вечером прослушивание. Это была все та же вереница прерывистых горловых звуков и мяуканья со слабеньким придыханием. Все эти звуки не принадлежали никому из людей.