С вырезанием лобзиком было все хорошо, но не отлично. Вырезал я много различных изделий из фанеры и разукрашивал из масляными художественными красками. Многие из них раздарил. Но почти все изделия были с небольшими изъянами, в некоторых местах откалывался верхний слой фанеры и заделать этот скол так, чтобы не было заметно, не всегда удавалось. Причина была в плохом качестве используемой фанеры. Я использовал фанеру с ящиков из-под папирос, которые покупал в магазине. Другой фанеры у меня не было.
Позже появилось еще одно увлечение: изготовление шкатулок из рентгеновской пленки. Делать такие шкатулки меня научил второй муж крестной дядя Саша. Из картона вырезалась основа будущей шкатулки и на нее наклеивалась цветная однотонная бумага. На эту бумагу наклеивались вырезки из фотографий и открыток. С двух сторон каждой детали накладывалась вырезанная по контуру прозрачная (отмытая) рентгеновская пленка и все вместе по контуру сшивалось цветной ниткой специальным швом, подобным тому, который используется для обметывания петель, только с большим равномерным шагом. Для обеспечения равномерности шага изготавливалось специальное шило с двумя иголками. Каждая очередная дырка прокалывалась этим шилом. Потом все детали соединялись вместе такими же нитками, или ниткой другого цвета. Шкатулки получались очень красивыми, с выпуклыми стенками различной формы. Я сделал две такие шкатулки, после чего интерес к этому занятию у меня пропал.
В это же время я научился шить сапожным крючком. Соседка Оля Василенко, с которой нас возили к бабке-шептухе, вышла замуж, и ее муж Вася стал жить у них, то есть пришел в примы. Я увидел, как он крючком ремонтирует свою обувь и попросил у него этот крючок во временное пользование. Крючок он мне не дал, но объяснил, как его сделать из стальной пружины. Я сделал себе такой крючок и в дальнейшем так же сам производил мелкий ремонт своей обуви. Сейчас у меня есть три крючка различной толщины и мелкий ремонт семейной обуви я делаю сам. А сложный ремонт обуви сейчас уже никто не делает, ее просто выбрасывают.
А еще мне нравилась химия. Неорганическую химию у нас вела Евдокия Петровна. Она жила в небольшой комнатке при школе, так как вместо одной ноги у нее был протез, и ей было тяжело ходить в школу из дома. Мне нравилось ставить различные опыты, я их даже дома ставил. Евдокия Петровна разрешила мне взять домой пробирки, стеклянные трубочки, которые легко изгибались при нагреве, сухой спирт и некоторые химикаты. Она очень хорошо ко мне относилась, а я иногда по мелочам помогал ей по хозяйству и подарил одну из своих картин, написанную маслом, кажется это была копия с картины Т.Г. Шевченко «Гайдамаки».
Как и в стаде коров, в классе между ребятами постоянно шло соперничество за статус. До занятий, на переменах и после занятий кто-то с кем-то постоянно боролся. Боролся и я, со всеми, кроме Васи Ласого. Самым рослым в классе был Коля Потапенко, но самым сильным несомненно был Володя Доценко, но за счет ловкости в борьбе я его одолевал. Поэтому Вася ни с ним, ни со мной не боролся, как я понимаю, чтобы не уронить при проигрыше свой авторитет. Я тоже на борьбу с ним на навязывался. На класс ниже учился Сережа Шкурат, который был очень юрким и считался непобедимым в подобных схватках. Мне предложили посоревноваться с ним. Мы провели с ним после занятий при зрителях три схватки на траве. Все три схватки я выиграл броском противника через себя. Прием очень интересный. Держа противника за руки выше локтей падаешь на спину и при падении ногой перебрасываешь его через себя. Противник описывает в воздухе большую дугу и плашмя падает за твоей головой. Если не сгруппироваться, то удар о землю при этом получается довольно сильный, и противник не сразу приходит в себя. Дальше нужно быстро перевернуться, сесть на противника и прижать его лопатки к земле. Против этого приема у Сережи защиты не было.