Выпускное фото двух десятых классов.
Интересный момент был на экзамене по русской литературе, на котором мне попался вопрос: «За что вы любите творчество Маяковского?». Я сказал, что стихи Маяковского я не люблю, потому, что они как изделие из дерева, вырубленное одним топором, без применения более тонких инструментов. Как говорят в народе – топорная работа. Мне предложили рассказать о творчестве поэта, которого я люблю, и я рассказывал о творчестве Есенина, творчество которого в школе не изучалось.
Ходил слух, что кому-то дали золотую медаль, но кому, никто не знал. Говорили, что Лине Смаль, дочери директора моей восьмилетней школы. Но было странно, что в институт она при этом не поступила. Правда раскрылась только через 40 лет после выпуска, когда на встрече выпускников ученица нашего класса Надя Коваленко сказала, что медаль тогда вручили ей. Очень странное дело. Открыто вручить не рискнули. Все учителя, в том числе и завуч школы говорили, что параллельный класс сильнее нашего, а в нашем классе, тоже по общему признанию, самым сильным учеником был я. Надя была сильнее меня только по органической химии и языкам. Кстати, на экзамене по химии учительница химии Нина Павловна даже не хотела ставить мне отличную оценку, считая, что на отлично химию знает только Надя Коваленко. Но я ответил и на билет, и на десяток дополнительных вопросов. Придраться было не к чему, и комиссии пришлось ставить мне отличную оценку.
Но Надя была активисткой, играла на баяне и хорошо пела. Выступала на всех школьных концертах. Наверно за это ей и дали медаль.
Кстати, вспомнился разговор, по пути на колхозное поле, куда мы шли небольшой группой вместе с Ниной Павловной для оказания помощи колхозу в уборке кукурузы. Я высказал мысль, что лет через десять Надя Коваленко, как активистка, соберет нас на встречу, и мы посмотрим, кто чего достиг в этой жизни.
–Надя никого собирать не будет. Если вас кто и соберет, то это будет Оксана Кривицкая – сказала Нина Павловна.
Она как в воду глядела. Первую встречу выпускников действительно организовала Оксана Кривицкая, через 35 лет после выпуска.
После окончания школы я поступил в Харьковское высшее командно-инженерное училище, сдав все вступительные экзамены на четверки, и началась новая, совершенно другая жизнь.
Неслыханная щедрость
Летний солнечный день начался с сообщения соседки, что в магазин в центре села привезли хлеб. Отец бросил все дела, посадил меня на раму велосипеда, и мы поехали в магазин за хлебом, так как купленный накануне хлеб уже заканчивался, а в магазины его привозили не каждый день. Зачем нужен был я? Для увеличения количества рук. Хлеб продавали только по две буханки в руки. Перебои с хлебом начались год назад. Мы покоряли космос, поднимали целину, выращивали небывалые урожаи кукурузы, семимильными шагами шли к коммунизму, а хлеб куда-то пропал. Сначала появился хлеб, в котором была половина кукурузной муки. Он отличался от обычного по внешнему виду, был ярко-желтого цвета. Народ сначала от него плевался, не хотел покупать, но потом и этого стало не хватать. Рады были любому хлебу, но часто в магазинах не было никакого. Маме иногда приходилось замешивать тесто и выпекать свой хлеб. Он конечно был намного вкуснее магазинного, но процесс его выпечки отнимал у мамы слишком много времени.
А в последнее время куда-то пропали и табачные изделия. В магазинах изредка появлялась только махорка. Купить папиросы или сигареты было невозможно, и окурки возле магазинов больше не валялись. Курильщики с ума сходили. Не страдал только дед Митрофан, который всегда курил только свой, собственноручно выращенный табак.
Толпа за хлебом была большая, но очередь двигалась быстро и вскоре мы купили четыре буханки хлеба. На всякий случай заглянули еще в один продовольственный магазинчик, но там ничего интересного не было. Поскольку уже находились в центре села за два километра от дома, отец решил зайти в парикмахерскую, которая находилась на втором этаже над этим же магазинчиком. Решил сам подстричься, и меня подстричь. Обычно меня мама стригла дома ножницами под расческу. У нее это получалось гораздо лучше, чем у других. Многие мальчишки после домашней стрижки ходили с прической, выстриженной клоками, так называемой лесенкой, пока волосы немного не отрастут и не выровняются. Ножницами для стрижки запрещалось что-либо резать, даже бумагу.
В парикмахерской в очереди сидело человек пять мужиков, которые обсуждали местные новости и на чем свет стоит ругали Хрущева, который скоро доведет людей до голода. Меня их разговоры мало интересовали, и я изучал прейскурант. Было всего четыре вида стрижки: бокс, полубокс, ёжик и канадка. Самой простой и дешевой был бокс. Машинкой волосы снимались снизу и до самой макушки, там оставалось немного волос. Никакой правки прически ножницами не было. Полубокс был немного сложнее, волосы машинкой снимались до середины головы, а потом прическа выравнивалась ножницами. Именно такую прическу и решил делать себе и мне отец. Ёжик при мне никто не заказывал. Самой сложной и самой дорогой прической была канадка. Машинкой снимались только волосы снизу, все остальное делалось ножницами, а в конце еще бритвой делалась скобка. Такая прическа стоила сорок копеек, ее только один человек сделал. Мужики в очереди ему удивлялись, пол-литровая кружка пива стоит двадцать четыре копейки, а он на стрижку шестьдесят копеек выбросил, сорок за стрижку и двадцать за одеколон. После стрижки парикмахерша предлагала всем освежиться. На выбор было три одеколона: тройной, Шипр и Красная Москва. Большинство от одеколона вообще отказывались, некоторые соглашались на тройной, реже на Шипр. Красную Москву никто не заказывал.