Затем я уходил от театра к ближайшей станции метро и здесь начинал тотальный опрос всех потенциальных зрителей спектакля. Дело в том, что чисто психологически, выйдя из метро и поднявшись на поверхность, трудно отказаться от продажи имеющегося лишнего билета: во-первых, не понятно, что там за ситуация у театра, во-вторых, трудно отказать первому спросившему билет и т. д.
Если билет так и не удавалось купить у метро, я минут за 10–15 до начала спектакля возвращался к театру и пробовал купить билет там у тех из ожидающих, кого заприметил вначале.
Эта простая метода в моем случае ни разу не дала сбоя, и я не помню ни одного случая, когда бы я не смог купить лишний билет на интересующий меня спектакль. Думаю, что здесь примешивался какой-то еще личный, присущий только мне фактор, что-то иррациональное, трудно объяснимое. Помню только, что когда я был в «хорошей форме», билеты доставались мне особенно легко. Мне иногда казалось в таких случаях, что, находясь у входа в театр, я погружался в почти материальную атмосферу ожиданий, эмоций стоящих там людей, и непостижимым образом чувствовал заранее, кто продаст мне билет. В такие дни я совершенно не суетился, не барражировал около метро и даже не обращался ни к кому с вопросами. Несмотря на большое число охотников за лишними билетами, мне в этих случаях приносили и предлагали билеты сами их обладатели. Так я попал на «Звезду и смерть Хоакино Мурьеты», на «Галилея» и на блистательного «Отелло» Эфроса. Кстати, последний спектакль совершенно поразил меня своими мизансценами. До сих пор помню сцену с Яго — Дуровым, когда он внезапно, ничего не говоря, под музыку подходит к торчащему из стены штырю и неожиданно делает горизонтальную стойку на руках. На мой взгляд, эта мизансцена и то, как она была сыграна, сказала больше о характере Яго, чем сам текст Шекспира.
Но вернемся к моей способности доставать лишние билеты. Мне кажется, это был своеобразный дар, непонятно как возникший, но доставивший мне массу радостей и любопытных приключений.
Когда я пересматривал почти все интересующие меня спектакли или когда мне просто не хотелось идти в театр, я иногда ради интереса покупал билеты другим: друзьям или случайным знакомым. С особым удовольствием вспоминаю в связи с этим случай, произошедший как раз перед спектаклем «Звезда и смерть Хоакино Мурьеты» в театре Ленинского комсомола. Как-то, прогуливаясь перед началом этого спектакля по улице Чехова, я заприметил двух симпатичных девушек, пытавшихся «стрельнуть» билетики на спектакль. После нескольких неудачных попыток они совсем отчаялись и ушли в находящуюся рядом булочную передохнуть и утешиться булочкой с чаем. Я как раз находился в своей лучшей форме, поэтому легко и быстро купил два лишних билета (на соседние места!), а затем, зайдя в булочную, подарил их этим девушкам. Надо было видеть их лица, удивленные, обрадованные и озадаченные. Получить билет в булочной да еще задаром! Я не стал ничего говорить, заводить знакомство и т. д. Мне хотелось, чтобы эта история запомнилась им на всю жизнь, а сам я вновь ощутил себя постановщиком неплохой пьесы-миниатюры.
Кстати, эта способность доставать билеты как-то пригодилась мне совсем в другой ситуации. Утром 31 августа 1972 года я лежал со своими друзьями Гришей Амирджановым и супругами Стесиными на пляже в Гурзуфе и играл в преферанс. Оставшись без двух на шестерной, я почувствовал, что мне невыносимо надоело и Черное море, и этот галечный пляж, и даже мои друзья, которых я очень любил и с которыми редко расставался. Я бросил карты в сторону Гриши (благодаря которому во многом и остался без двух взяток) на подстилку и сказал, что с меня довольно и что я уезжаю в Москву. «Но у тебя же нет билета» — ответил Григорий — «а достать его в этот день совершенно нереально». «И тем не менее, сегодня вечером я буду дома, можешь позвонить проверить» — сказал я с какой-то непонятной самому себе уверенностью. Интересно, что я действительно почему-то не испытывал никаких сомнений на этот счет.