Завтрак уже был готов. Хейден присел за барную стойку, приготовившись есть яичницу. Юэн уже давно, смотря отрешённым взглядом в неопределённую точку в пространстве, пережёвывал прожаренный белок.
Но Хейдену кусок в горло не лез. Повисла удручающая тишина — никто из них не говорил ни слова, лишь звяканье вилки о тарелку нарушало молчание. Радио стояло на полке и было выключено, чайник уже давно затих — удивительно, как Юэн мог жить в такой тишине. Она словно резала уши.
— Почему вы мне помогаете, профессор? — Хейден покачал головой.
— Потому что должен, Хейден, — Юэн пристально посмотрел прямо в его синие глаза. — Кроме меня, тебе некому помочь.
Хейден лениво отрезал кусок белка от яичницы. Обвалял в нём бекон и насильно запихнул в рот.
— И вы расскажете мне наконец, что со мной происходит?
— Конечно, — Юэн сделал глоток. На для начала поешь хорошо.
— Поесть? — Хейден наклонил голову вбок в недоумении. — Зачем?
— Нас с тобой сегодня ждёт долгий путь, — заявил Юэн.
— И куда же? — вскинув бровь, поинтересовался Хейден и на всякий случай откусил бекон.
Юэн хитро улыбнулся и поиграл бровями.
— Скажи мне, ты веришь в реинкарнацию?
***
«Не преподаватель, а извращенец какой-то», — думал Хейден, садясь вместе с Юэном в такси на заднее сидение. МакГрегор назвал адрес — ближайший аэропорт, и таксист нажал на педаль газа.
Всё, начиная со вчерашнего вечера, было жутко странным — настолько странным, что Хейден отказывался принимать действительность. Пожалуй, теперь ему трудно будет ходить к профессору на лекции и не вспоминать прошедшую ночь при одном только взгляде на него. Это будет тяжело забыть.
Они оба сидели рядом, но на приличном расстоянии, смотря в разные окна на убегающие улица и поддерживающие подбородок костяшками пальцев, словно игнорируя друг друга, не замечая, делая вид, что не знают друг друга — но это было не так.
Их мысли были схожи, даже одинаковы в каком-то смысле. У них было общее воспоминание, и оно не лезло из головы, как бы его ни выгоняли.
Этой ночью Хейден проснулся от собственных криков. Словно удары молнии, они прорезали ночную тьму и пронеслись по всей квартире. Первое, что он увидел, был чужой потолок, чужой диван, чужие стены, и ему стало ещё страшнее, чем было только что, во сне — он не понимал, где находится. Едва только он услышал громкий возглас: «Хейден!» — он вспомнил всё, в мгновение секунды, только дрожь прошлась по его телу. Сильная, неунимавшаяся дрожь.
Юэн едва не вышиб дверь спальни своим плечом, выбегая в гостиную. Он, проскользив по деревянному полу, опустился на колени возле дивана, останавливаясь у лица Хейдена. «Я здесь, — он легонько потряс его за плечи. — Всё хорошо, Хейден, это просто сон. Это просто сон…» Но когда нам снится кошмар, одними словами нас успокоить нельзя — а особенно в первые минуты пробуждения.
— Что тебе снилось? — прошептал Юэн.
— Я… Я… — мямлил Хейден, пытаясь что-то донести, но его слова трудно было разобрать. — Учитель… помогите…
— Тебе нужно отойти ото сна, Хейден. Вставай, — и мысленно добавил: «Ты уже называешь меня учителем…»
И он, поддержав его за спину, осторожно приподнял его тело под углом в девяносто градусов. Подложил подушки под спину и усадил Хейдена. Затем — вскочил и понёсся на кухню за водой; холодная, почти ледяная, она стояла в его холодильнике бутылками. По пути обратно он открутил крышку и протянул студенту. Опустился рядом, на стул, который так и не убрал с вечера — наверное, чувствовал, что тот ещё пригодится. Хейден выпил половину, с каждым глотком наклоняя голову назад, а затем облокотился о подушки и вытер губы.
— Ну как ты? — поинтересовался Юэн, хлопая того по плечу.
— Такое, — прохрипел тот в ответ, — почти каждую ночь происходит. Поэтому я не сплю, — и он поднял голову наверх, тяжело дыша. — Чёрт возьми, как же мне избавиться от этого…
Юэн не знал, что ответить. Он молча отвёл взгляд и посмотрел на деревянный пол.
— Что тебе приснилось?
— Смутно помню… — Хейден прочистил горло. — Вроде… кого-то убивали… или причиняли боль. Много боли… Да, это мне и снилось — много боли, страданий… От этого на душе становится дико.
— Кого ты видел?
На этот раз Хейден опустил свою голову.
— Женщину, которую я называю своей мамой. Она… звала меня на помощь… — всё как во сне. Жуткое пламя, дым, застилающий глаза — и песок, ужасный песок, который засыпал глаза, за шиворот, в ботинки… «Энакин, Энакин…» — Я даже помню её голос. Так явственно… Как будто она стояла передо мной… И тянула ко мне руки. Ужасное чувство. Хотеть помочь кому-то, когда не можешь. Тому, кто существует только в моих снах.
— Ты не сможешь ничего изменить, Хейден. Не сейчас.
— Вы так уверены?
— Я знаю это. Я тоже через такое проходил. А теперь — давай спать, хорошо? Завтра предстоит тяжёлый день.
И Юэн ушёл. Думал, через пару минут заснёт, как всегда, и вновь углубится в свои видения, однако этого не произошло. Провалявшись в кровати несколько часов и встретив рассвет, он понял, что так и не смог сомкнуть глаз. Этой ночью они двое изрядно промучились.
Поэтому сейчас, сидя по разным бокам заднего сидения, они не могли поговорить друг с другом. Точнее, Юэн уже рассказал всё, что мог, за завтраком. Хейдену оставалось это переварить. К тому же он чувствовал, что переваривать придётся ещё не один месяц и даже не год.
Юэн выбрал удачное время для объяснений. Непринуждённый совместный завтрак, не хватало ещё французской музыки, доносящейся из радио, и свежего воздуха, как в открытых кафе, заполнявших улицы их города. И этот его неспешный рассказ про переселение душ, какие-то разумы и ещё не существующие миры. Он выслушал его с большим подозрением, хотя и не мог утверждать, что всё это выдумки — ведь Юэн поверил ему, когда он рассказывал про свои сны. Доверие — вещь обоюдная. Именно поэтому он и доверился профессору.
Что его удивило больше всего, так это то, что преподаватель физики сам всецело верит этим рассказам. Получается, у него есть на то веские причины. Значит, есть в этом частичка правды. Кто знает, может, вся история и есть правда.
А потом Юэн поставил его перед фактом — прямо сейчас они вылетают в другой штат. Ничего не объяснив — сказав только, что там Хейдену помогут. Ну — помогут, значит, помогут. Кристенсену уже было всё равно — главное, чтобы стало легче. Ради этого он готов даже был полететь в другой штат.
Хейден протёр ладонями лицо, а затем положил руку обратно, на сидение. Постучал по кожаному покрытию пальцами, словно отстучал ритм надоедливой мелодии, и сделал глубокий вздох. Тут же он почувствовал, как его холодную кожу на руке накрыло что-то тёплое и мягкое; он вмиг повернулся и увидел, как Юэн, прикрывая улыбку кулаком, держал его руку, отвернувшись и продолжая смотреть в окно, словно не замечая своего собственного жеста, и в голубых глазах его читалась такая нежность, которой Хейден не видел вот уже много лет. Но он не одернул руку. Потому что ему нужна была поддержка.
«А вообще, — подумал он, — он точно какой-то извращенец.»
========== Часть 8 ==========
Водитель такси высадил их у аэропорта. Взгляду Хейдена сразу предстал огромный терминал с бесконечным числом разных подразделений и отделов. Туда-сюда сновали пассажиры с нагруженными чемоданами, вглядываясь в таблички под потолком, указывающие, куда им следует идти дальше; работники, скользя между пассажирами и держа в руках разного вида электронные приборы от смартфонов до планшетов, решали вопросы и выполняли свою работу; где-то в синем костюме и фуражке показался пилот, окружённый стюардессами — они переговаривались на ходу, а когда пилот снова выкидывал шутку, толпа девушек взрывалась хохотом или же кокетливым хихиканьем. Вдалеке слышались двигатели самолёта, и со взлётной полосы взлетал красивый белоснежный самолёт с логотипом компании.
— Удачного полёта, мистер МакГрегор, — таксист отсалютовал профессору, и тот поблагодарил его за поездку. Потом обернулся, сделал глубокий вдох и посмотрел на здание терминала. Поправил сумку на плече и посмотрел на Хейдена: