— Я слушаю, — произнес мужчина, и ритм сердцебиения Хейдена возвращался к привычному, как только в его душе вновь поселилась слабая надежда.
— Здравствуйте, — срывающимся голосом ответил студент. — Мистер Бойега? — спросил он, читая фамилию по бумаге.
— Смотря кто спрашивает, — в голосе мужчины слышалась лёгкая надменность.
— Меня зовут Хейден, я сын Дейзи Кристенсен. Я увидел ваш телефонный номер на обороте свидетельства о её смерти, и мне нужн…
Он не договорил. Презрение ушло из репертуара Бойеги, тот промолвил следующую фразу испуганно, удивленно, шокировано.
— Господи, Хейден, — он сглотнул слюну. — Я уже не думал, что ты когда-либо позвонишь. Ты в порядке? — взволнованно спросил он.
— Д-да… В полном. Вроде бы, — Хейден издал нервный смешок.
— Всё, что тебе нужно, я предоставлю. Просто скажи, что ты в порядке, — он тяжело вздохнул.
— Я в порядке, — он исполнил его просьбу. — Скажите, когда к вам можно будет приехать?
— Прямо сейчас, — Бойега назвал адрес. — Я встречу тебя. Поверь, Хейден, у меня есть что тебе рассказать.
***
Хейден не стал ждать. Тут же сложив все документы, которые, как он думал, ему понадобятся, в рюкзак, он выбежал из общежития и спустился в метро, едва переводя дыхание и стараясь как можно быстрее добраться до места назначения. Не смеяться успокоиться, он сдерживался от того, чтобы ходить по вагону, а когда его остановку наконец объявили, он стремглав поднялся по ступеням к выходу и оказался в центре города, прямо в эпицентре бизнеса, туризма, рекламы и управления. Посреди билбордов, вывесок и баннеров, снующих туда-сюда людей и автомобилей. Но на все это Хейдену было глубоко наплевать. Сейчас у него была одна цель, возможно, меняющая все его представление о своей прошлой жизни.
Контора Бойеги находилась неподалёку. Судя по ее местоположению, владелец зарабатывал достаточно, чтобы своевременно оплачивать аренду. Хейден тут же определил, на какой стороне улицы она находится, и быстрым шагом побрел к ней, едва не расталкивая прохожих, попадавшихся ему на пути.
В конторе его встретил охранник. Как только он узнал имя Хейдена и увидел записку на столе от начальника, в которой приказывалось провести молодого человека прямо в кабинет без лишних разговоров и вопросов, он тут же выполнил предписание. Кристенсен оказался на третьем этаже прямо перед тяжёлой дубовой дверью, не зная, как вести себя дальше. В коридоре стояли стулья, на некоторых спокойно сидели посетители и читали разнообразные брошюры. Хейден постучал в дверь и попросил разрешения войти, словно заходил в деканат. Тут же он услышал «войдите!» с лёгким британским акцентом и радостно повернул ручку, переступая порог кабинета.
Он увидел крепкий дубовый стол, точно такого же цвета, как и дверь, стоявший по периметру стеллажи с папками, книгами и документами, а так же комод, стоявший за столом, с запароленными закрытыми ящиками. Стараясь не смотреть завороженно на дорогую обстановку кабинета, он прошёл вперед. Нотариус, высокий темнокожий человек лет сорока, встал со своего кожаного кресла и остановил Хейдена, заключая его в тёплые дружеские объятия и хлопая по спине.
— Как же я рад встретиться, дружище.
Хейдену не оставалось ничего, кроме как так же поприветствовать его. «Дружище?» — подумал он с удивлением. Почему этот человек позволяет себе такую фамильярность?
— Я т-тоже, — промолвил он, отстраняясь от Бойеги.
— Ты, наверное, меня и не помнишь, — улыбнулся Бойега, кладя тяжелую руку парню на плечо. Хейден покачал головой, действительно не припоминая, чтобы когда-то встречался с этим человеком. — Тогда давай знакомиться заново, — предложил тот. — Меня зовут Джон, Джон Бойега, как ты мог понять по записке, — он протянул руку.
— Хейден Кристенсен, — промолвил юноша, пожимая ладонь. — Очень приятно. Вы же расскажете мне, каким образом ваши данные оказались на обороте свидетельства?
— Ещё бы, — ухмыльнулся Джон. — Присаживайся.
Нотариус был сантиметров на десять ниже Хейдена, одет в брендовые синие жилет, брюки и белую рубашку. От него исходил утонченный аромат дорогого парфюма. Сам он тоже выглядел богатым и обеспеченным. Работа не оставила морщин и синяков под глазами — видимо, она была довольно спокойной и не приносила лишних проблем.
— Чаю? Кофе? — предложил Джон, по-хозяйски усаживаясь в своё кресло. Хейден отказался, желая поскорее уйти от условностей к делу. — Что же, я тоже не люблю тратить время на формальности, Хейден, — Бойега прочистил горло. — Что ты хотел узнать?
Хейден тут же воспрянул духом.
— Если честно, я бы хотел узнать всё.
Джон выпрямился в кресле, сложил руки на столе и принялся рассказывать.
***
— Мы встретились с твоей матерью пятнадцать лет назад. Как сейчас помню, у неё были такие шелковистые тёмно-каштановые волосы, сияющие карие глаза, но в её добром взгляде читался страх. За свою жизнь, за тебя. Она пришла ко мне в контору, будучи тридцатилетней женщиной, державшей в своей руке маленькую ладонь сына. Ты казался нетерпеливым, буйный, полным жизни… А вот она — знала, что угасает.
Ей нужно было написать завещание, хотя ей нечего было оставлять. Она решила обратиться к проверенному консультанту, чтобы удостовериться, что наследство действительно перейдёт в твои руки. Вы жили в небольшой съёмной комнате в пансионе по соседству с наркоманами и алкоголиками и еле сводили концы с концами, чтобы выжить. Она могла передать тебе маленькую сумму денег, чтобы после её смерти — а она знала, что совсем скоро умрёт, — ты нашёл себе жильё и пропитание.
Она рассказала мне свою историю, потому что не нашла никого больше. Ведь мы иногда склонны говорить правду совершенно незнакомым людям, просто чтобы выговориться, верно? Так и поступила Дейзи. И с тех пор я стал поверенным её тайны.
Она росла сиротой. В детском доме. Даже не зная, кто её родители и почему она оказалась в приюте с самого детства. Сама пытаясь заработать себе на хлеб, она устраивалась посудомойщицей, уборщицей, официанткой в сомнительных заведениях. Она бросила школу и не поступила в колледж, продолжая жить нищенкой в переулках Нью-Йорка.
Дейзи говорила, что все восемнадцать лет она видела странные сны о прошлом: дворцы, поместья, общество, разделённое на хозяев и прислугу. И всегда она выполняла роль последней. Она связывала всё с привычным для неё образом жизни. Казалось, ей никогда не суждено было достичь высот и она так и оставалась на дне, хоть и прикладывала все усилия, чтобы хоть как-то продвинуться. Её мучили ночные кошмары и мрачные видения, переполненные убийствами, криками и самым настоящим страхом — неподдельным, живым. Я не мог помочь ей справиться с ними. За мой счёт я заставил её обратиться к хорошему врачу, но и он не мог поставить диагноз. На её лице появлялись морщины, мешки под глазами — всё из-за недосыпа. Однако она оставалась всё такой же прекрасной и великолепной, как в тот день, когда я впервые увидел её.
Я не буду ничего скрывать, Хейден: между нами вспыхнула любовная страсть. Сначала она приходила в мою контору, доставшуюся мне после отца, чтобы завершить разного рода бюрократические дела, а затем мы стали встречаться всё чаще — в кафе, ставшим нашим постоянным местом пребывания. Дела с завещанием были завершены, но мы вошли с ней в тесный дружеский контакт. Молодые, свободные, нам обоим хотелось ощутить чьё-то тепло, и мы его получили.
Дейзи рассказывала мне, как в своих снах она постоянно видела страшного, чёрного, как сам дьявол, человека, что желал завладеть её разумом. Она противостояла ему в схватке не на жизнь, а на смерть, и ровно в своё совершеннолетие она встретила его в жизни. Бывший таким отвратительным и злым во сне, он предстал перед ней умопомрачительным красавцем с горящими глазами. Она сразу же узнала его. Он преследовал её, по ночам — развлекал чувственными философскими беседами и выполнял всё, что обычно выполняют по списку юноши, добивающиеся благосклонности молодых женщин. Она говорила, что испытывала с ним тепло и уют, а ещё — беззаботство, и впервые в жизни она узнала, что такое спокойствие. Они гуляли по ночам и читали друг другу стихи. Они забирались на крыши и, укрываясь пледом, смотрели на звёзды. Они баловались, как балуется золотая молодёжь.