— Я не уверен, что услышал Дейзи правильно… Но… она сказала, что ты и не должен помнить меня. Никогда в своей жизни. Поэтому, наверное, она собиралась увезти тебя, сама не осознавая, что делает.
— Вы мастер красного слова, Джон, — хмыкнул Хейден. — Только я не привык доверять людям. Спасибо вам, — он подошёл к двери и положил было ладонь на ручку. В последний момент он повернулся и не глядя на Бойегу, добавил: — Свидетельство можете оставить себе. Оно мне не нужно.
И вышел, захлопнув дверь. Его мать хранила более страшные тайны, чем он мог предполагать.
***
Стояла безоблачная погода, и местное солнце пекло настолько сильно, что возможно было спрятаться лишь в тени деревьев. Энакин проклял свои многочисленные полотна, в которые был завернут. «Тоже мне, нашли, во что одеть джедаев», с гневом подумал он. Воинам лучше было ходить в лёгкой, ничем не нагруженной одежде, однако кому до этого было дело? Он сделал глубокий вдох и облокотился о парапет, слегка отклянчивая бедра.
Назревала война клонов. Он знал это — всякая информация, сказанное на совете джедаев, не могла ускользнуть от него, даже если сильно желала. А у Энакина была прилично развита неприличная привычка подслушивать: он был юрким и проворным. В отличие от Хейдена, которому лишь предстояло обучиться таким качествам.
К слову о Хейдене, то в теле Энакина он чувствовал себя неловко. Он был способен управлять чужим телом ровно, как и своим, как будто в компьютерной игре. Только в отличие от виртуальной реальности здесь он перенимал на себя все ощущения от физических до моральных, в том числе боль, раздражение, симпатию и даже любовь.
Любовь… в реальной жизни он мог с уверенностью сказать что любит Юэна, любит его по-настоящему, возможно, так, как его мама полюбила Джона в своё время…, а может, и Адама. Только здесь, во сне, все его чувства стирались, и Хейден был подвластен Энакину и его внутреннему миру. Иными словами, Хейден уже не был сам собой, он терял собственную личность. Как только он просыпался и возвращался в реальность, все чувства вновь приходили к нему и он вновь ощущал эти утонченную любовь к своему профессору и удушающую горечь от давней гибели своей матери. Жизнь и смерть боролись в нем, а он сам боролся с Энакином, его второй личностью.
С чем он боролся? Ответ прост. Пока Хейден Кристенсен пылает любовной страстью к Юэну МакГрегору, Энакин Скайуокер и понятия не имеет об этом. Он совершенно другой человек с другой судьбой, другим внутренним миром, большую часть которого — Хейден мог чувствовать это — занимала Падме, прошлая инкарнация которой была не кем иным, как Натали.
Сновидения были не простой штукой и обладали множественными хитрыми свойствами. Как только переселенцы понимали, каким даром обладают, тут же задавались вопросами: почему во сне они все знают об окружающей их обстановке, почему примерно представляют, в тело кого они поселились? Ответ был довольно прост, и в лагерях руководство просвещало новичков в подобных делах. Когда человек погружается в видение, в его сознании тотчас же появляются данные об обстановке и его месте в ней. Можно провести аналогию с компьютерной базой данных. При открытии определённого файла можно видеть некоторое количество информации, которое нужно узнать. Так и переселенец, попадая в прошлое, осознаёт, во-первых, в какой стране он находится, что его окружает и какова его цель. Следуя именно этому руководству, он не теряется, и его поведение от этого не становится странным, что как раз может негативно сказаться на ходе истории.
Примерно так же обстояли дела с будущим. Хейден знал, кто такой Энакин, почему он находится в другой галактике и кто, в принципе, такие джедаи. Однако Юэн говорил, что он попал в другую ситуацию. Как раз он ничего-то и не знал о своих локации и миссии. Ему самолично пришлось раскапывать информацию про джедаев, звездолеты и Силу — первые компоненты его снов, с которыми он встретился.
Иными словами, восприятия окружающей среды в глазах Юэна и Хейдена отличались в разы. И это пугало последнего, потому что он не знал, что такое с ним происходит.
Энакин услышал голоса позади себя и обернулся, чтобы посмотреть, кто стоял рядом с ним на смотровой площадке. Это была Падме: она разразилась громким смехом, заслышав шутку одного из консулов. Она сидела здесь, за резным столом, а падавану наказали охранять её. Что ж, приказано — значит, будет выполнено.
— Энакин, посидел бы с нами, — лицо Падме отряда искренняя улыбка, и Энакин не уставал любоваться ею. Этот ангел во плоти, самая красивая, добрая и справедливая девушка, которую он встречал в своей жизни — после его матери. И он, вопреки уставу джедаев, гласившему запрет привязываться эмоционально к кому бы то ни было, чувствовал к ней влечение, которое в реальной жизни чувствовал Хейден к МакГрегору.
— Спасибо за приглашение, — Энакин пожал плечами. — Но я не могу развлекаться на службе, — он остановил взгляд на бокале алкогольного напитка, сквозь стекло которого Падме пристально смотрела на падавана. С его уст не сходила блаженная улыбка от осознания того, что он находится рядом с объектом своей влюбленности.
Хейден мог помнить, что произошло в реальной жизни перед тем, как он предался глубокому и крепкому сну. Смотря на окружающие его шедевры природы, так сильно напоминавшие те, что украшали Землю, он перебирал в мыслях все последние события. Знакомство с Джоном Бойегой, богатым нотариусом и по совместительству его бывшему потенциальному отчиму, сыграло приличную роль в его жизни. Он узнал историю своей матери из уст человека бывшего близким по отношению к ней, а ещё он понял, что его мать и была той самой Дейзи — той самой Евой, героиней переселенцев. Мало того, он не был её родным сыном, а лишь бродягой в никому неизвестной деревне, который наверное скончался бы от холода и голода если бы женщина его на подобрала. От осознания этого факта сердце у Хейдена падало куда-то вниз и так и не возвращалось, оставляя его с сильным дискомфортом и дичайшей болью в груди, от которой ему не суждено было избавиться.
Проходили дни; учебная неделя в скорости подошла бы к концу, и Хейден не знал, проведёт ли он эти выходные так же насыщенно, как и прошлые, сблизится ли он со своим профессором ещё больше, чего так страстно желал. В последнее время он не был даже уверен, сможет ли проснуться после страшного сна и вновь увидеть, как солнечные лучи восходят из-за горизонта, как можно говорить о выходных, следующей неделе и даже месяце? Хейден вздохнул и отвернулся, наблюдая, как водопад скатывается по ущелью вниз и с громким шелестом превращается в реку.
Спустя пару минут он услышал слова прощания обещания встретиться сегодня вечером. Энакин обернулся, чтобы посмотреть, что происходит, и увидел, как Падме с вежливой улыбкой провожает консула, благодаря за визит, а затем, удостоверившись что он ушёл убрала улыбку со своих уст и с обеспокоенным видом подошла к Энакину.
— Что случилось? — она остановилась у парапета и одной рукой ласково погладила его по плечу. — Выглядишь так, словно тебя что-то тревожит.
Энакин махнул рукой, продолжая смотреть куда-то вдаль.
— Разве эта вселенная позволяет нам говорить о делах, произошедших в далеком прошлом? — он вздохнул.
— Если тебе нужно выговориться — конечно, — в её голосе звучала забота. А под ней она скрывала неподдельный интерес. Энакин тут же почувствовал это. И не знал, стоило ли доверять почти незнакомой девушке свои семейные тайны. С другой стороны, она заслуживала знать важную информацию о человеке, вдохновлявшем её.
— Я недавно был у одного нотариуса, — начал он, и Падме не сводила с него выпытывающего взгляда. — Раньше он был близок с моей матерью. Мне удалось узнать кое-что у него насчёт своего происхождения. Дело в том, что… я был найден в одной деревне, выращен и воспитан Евой, Падме. Ева — моя приемная мать.
Падме не могла вымолвить ни слова. Её карие глаза бешено бегали, пока она осознавала информацию.
— Та самая Ева?