Он расслабил руки на его плечах и сцепил их замком за шеей. Ладони Хейдена поползли вниз, скатываясь с талии профессора всё ниже к бёдрам, и он прижимался к нему.
— Но я буду посылать тебе все мои мечты каждый день… — Юэн сглотнул слюну, понимая, к чему всё приведёт. Он прикрыл глаза и оставил уста открытыми.
— … в письме, запечатанном поцелуем, — добавил Хейден и опустил голову, оказываясь ближе к губам профессора.
Юэн поднял руки, зарываясь пальцами в кудрях Кристенсена. Его губы уже были наравне с губами Хейдена, и они оба ощущали невыносимый жар. Кристенсен мог поклясться, что его сердце с такими ударами выпрыгнет из груди, а дыхание остановится и он так и растворится в этом моменте, прощаясь с внешним миром.
Юэн уже мог чувствовать влажные губы Хейдена, этого бесконечно привлекательного юноши, являющего собой истинное знание о красоте. Словно бог, тот оказался в его руках, а его доверчивые прикосновения служили благословением. Он овладевал этим телом, медленно, осторожно, как это рисовал в своих мечтах Хейден, боясь поспешить.
Слишком сильно боялся поспешить, потому что, когда их губы были готовы соединиться в потоке чувств, а руки — ласкать друг друга, тишину, словно гром, прорезала громкая трель, возвращавшая их обоих во внешний мир.
Юэн, в гневе раскрыв глаза, потянулся в карман за телефоном, отвечая на звонок. Хейден успел догадаться, кто звонит. Они убрали руки и встали друг от друга на расстоянии полуметра, пока МакГрегор слушал, что ему докладывал Лиам.
Хейден мог подслушать их разговор, но он был слишком расстроен и разозлён, чтобы воспринимать информацию. Только что он был готов получить искреннее наслаждение от поцелуя профессора и его ласковых прикосновений, о коих ему могли бы сниться блаженные сны, если бы он не видел в них фантастические миры. Интересно, каков на вкус мог бы быть его поцелуй? Такой же, каким одарила Падме Энакина? Или — более чувственный, более проникновенный, более страстный? Теперь о нём оставалось лишь мечтать.
А звонок Лиама перебил всё. И испортил день, который мог закончиться невероятно хорошо. Настолько невероятно, что лишь об одной мысли о возможности получить райское наслаждение, вновь оказавшись в объятиях опытного Юэна, явно знавшего, как обращаться с молодым телом.
Так и манили они друг друга — юность пыталась дотянуться до зрелости, а зрелость искала упоения в молодости.
Убрав телефон, Юэн грустно посмотрел на Хейдена и произнёс:
— Снова летим на базу. Лиам сказал, это срочно. Информация, которую они узнали, может в значительной мере повлиять на будущее, представленное нам судьбой.
========== Часть 25 ==========
Наспех вымыв посуду, они выбежали из дома, где их давно поджидало такси. Водитель справился о месте назначения и нажал педаль газа. И тогда они попрощались с тихим районом Нью-Йорка, вновь выехав в бесконечный поток шума, света и жизни.
Всё как в прошлый раз, когда Юэн впервые повёз Хейдена в лагерь. Тогда Кристенсеном овладевал лишь страх неизведанного, а сейчас — боль от утраты ласковых прикосновений Юэна. Призрак несвершённого поцелуя так и витал возле уст Хейдена, а горячее дыхание нависало над его шеей. Кристенсен даже не мог повернуться вправо, чтобы кинуть взгляд, полный нескольких чувств одновременно, но в зеркале водителя он видел, как профессор, положив подбородок на кулак, смотрел в окно, не видя перед собой ничего. И жизнь города не могла завладеть его вниманием. Видимо, они оба думали об одном и том же.
Личный самолёт уже дожидался их на взлётной полосе. Они повторили все процедуры, только в этот раз Хейдена не страшила мысль забраться на борт — его сейчас мало что волновало. Казалось, даже причина их внезапного призыва на базу не могла его отвлечь.
Юэн не раскидывался нелепыми шутками и замечаниями в адрес команды самолёта. Он молча взошёл по трапу, здороваясь с капитаном самолета с уставшим и спокойным выражением лица, Хейден же прошёл за ним, здороваясь лишь из уважения. Они вновь уселись по своим креслам, пристегнули ремни, и самолёт взлетел, оставляя ночной город под своими крыльями, оставляя горящие разноцветные огни утопать в темноте неба.
Юэну не пришлось ничего говорить. Бортпроводник — всё тот же, что сопровождал их последние два раза, — вынес поднос с коньяком и поставил напиток на столике рядом с профессором. Хейден попросил лишь чашку успокаивающего чая, хотя алкоголь сегодня не помешал бы ему.
— Как всегда — ваш любимый, — улыбнулся стюард, крутясь возле профессора и ожидая вновь его двусмысленных шуток и похотливого взгляда.
— Спасибо, — обронил Юэн, как только стакан оказался у него под носом. Он не поднял взгляд — он уставился в неопределённую точку в пространстве, явно о чём-то задумавшись.
Бортпроводник было открыл рот, чтобы что-то сказать, но затем лишь сохранил улыбку на своём лице.
— Если я понадоблюсь, вы можете…
— Нажать кнопку, да, я знаю. Спасибо. Можешь идти.
И молодой человек развернулся и с прямой спиной ушёл из кабины. Никто не видел, как он, прячась за шторкой, прыгнул от радости с зажатыми кулаками и постарался удержать довольный смех. Наконец-то! Он терпел подобные выходки уже несколько лет, и теперь его избавили от них. Он не знал, что произошло, но явно догадывался, видя, как профессор и студент не обмениваются даже взглядами, а их слова были условностями, чистыми формальностями. Неужели Юэн по-настоящему влюбился? Блаженно уставившись на них из своего секретного места, он глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Ему льстило, что такой красивый, сохранивший свою привлекательность и даже приумноживший её профессор обращает на него внимание, но иногда он действительно не понимал, серьёзно ли это всё или стюард лишь объект для репетиции флирта. Поэтому сейчас, когда наконец-таки объявился Хейден, он был ему тысячу раз благодарен за то, что привлёк к себе внимание Юэна — и неплохую такую его часть.
А пока что Юэн и Хейден сидели в кабине самолёта, думая, что следует сказать, чтобы нарушить тишину, и Хейден, забыв о разочаровании вечера, решился-таки спросить, какую новость преподнёс Лиам, что она так резко заставила их покинуть Нью-Йорк и мигом лететь на базу.
Юэн сделал глоток коньяка, прочистил горло и выдал:
— У нас в лагере — возможно, ты с ним знаком или видел его хотя бы краем глаза, — есть один мужчина, немного помладше меня. Его зовут Диего, он видит сны о своём прошлом. Сегодня он ворвался на базу вместе со своей девушкой, Фелисити, говоря, что в своих снах они увидели будущее. Такое же будущее, как и у нас, со всей этой обстановкой, только несколькими годами позже. Судьба подкидывает им тем же видения, но они опередили нас лет на десять вперёд. Судя по логике, Энакину уже тридцать, а Оби-Вану… сорок? Может быть, сорок с лишним. В общем, в этом вся загвоздка. Лиам говорит, у них для нас кое-какая зацепка, которая, возможно, приведёт нас к нужному следу.
— И поможет раскрыть, для чего судьба показывает нам все эти видения? Мы наконец-то узнаем, каково наше предназначение?
— Возможно, — Юэн кинул на Хейдена исподлобья взгляд, полный смуты и опасений. — Я лишь боюсь, насколько сильно это перевернёт наше представление о будущем. Что если кто-то пострадает?
— Но ведь… — Кристенсен сглотнул слюну, не зная, что и сказать. — Мы не знаем, что именно нам уготовано. Не факт, что кто-то пострадает.
— Ты думаешь, в такой опасной вселенной, в которую нас занесло, всё будет хорошо и Энакин с Падме будут продолжать бегать по лужайке и обниматься при каждом удобном случае? Это жизнь, Хейден, жизнь, в которой мы лишь гости, призванные её изменить. Мы должны принимать суровые действия, серьёзные, такие, что, возможно, поспособствуют спасению мира.
Хейден вздрогнул.
— Но если кто-то пострадает в будущем, то что случится с ним в настоящем?
— Ничего. Все эти видения — только предсказания, и всё. Если кто-то погибнет, то только там, в будущем, и на нынешнем это не отразится. Тем не менее всё слишком непонятно. И именно мы призваны разрешить эту проблему.
***