В утро 19 июля я играла на свадьбе в маленькой церкви около пьяцца ди Спанья, где работала органисткой около 40 лет. Было часов 10 или 11, свадьба кончилась, я спускалась со ступеней церкви, когда завыли сирены и зазвучали удары бомбардировки далекого квартала Сан Лоренцо. Автомобили на улице куда‑то ринулись и исчезли. Люди сначала побежали, потом попрятались. Городское сообщение прекратилось. Мне пришлось где‑то пережидать события. Через час, а может быть и два, я отправилась домой. На улице Бабуино мне пересек путь большой грузовик с открытой платформой. На ней тесно были навалены человеческие тела: везли раненых из Сан Лоренцо. Вернувшись домой, я рассказала обо всем этом Вячеславу, и, думается, это событие как‑то странно перекликнулось с его стихотворением, где говорится о «телеге Красного Креста»:
Обстрел Рима 19 июля был психологическим толчком, ускорившим назревший политический переворот. Вот короткий перечень событий лета 1943 г.:
— 25 июля Верховный совет фашистской партии голосует против Муссолини. Король, Виктор Эммануил III, лишает Муссолини его должностей и дает приказ его арестовать тут же, в королевской вилле.
— 26 июля король назначает генерала Бадольо главою правительства и главнокомандующим итальянскими войсками. Ко всеобщему удивлению, ген. Бадольо не порывает с немцами, а провозглашает по радио: «Война продолжается». Муссолини заключен в тюрьму в горах Гран Сассо.
— 3 августа в Лиссабоне начинаются, однако, секретные переговоры о сепаратном мире с союзниками.
— 3 сентября итальянское правительство заключает с союзниками перемирие.
Период Бадольо длится в Риме недолго.
— 8 сентября 1943 года военные власти союзников и итальянское правительство официально провозглашают заключение перемирия. Бешеная реакция бывших немецких союзников Италии. Правительство Бадольо и королевская семья, никого не оповестив, спешно уезжают в Бриндизи, покинув Рим, который начинают оккупировать нацисты. Хаос в немногих оставшихся в Риме частях, верных королю. Они героически пытаются сопротивляться наступающим немцам, но скоро большая часть военных сдается в плен и увозится гитлеровскими войсками в Германию. Немцы занимают все стратегические пункты страны от Рима до севера.
— 9 сентября союзники высаживаются в Салерно. Немцы отступают на линию «Густав».
— 23 сентября Муссолини, выкраденный немецкими парашютистами из своей тюрьмы, повидавшись с Гитлером, создает марионеточную «Итальянскую социальную республику» («республику Сало» в просторечии). «Республика Сало» просуществует до апреля 1945 г.
Как отразились все эти события на нашей частной жизни? Когда в Италии случился государственный переворот 25 июля, была распущена фашистская партия и Бадольо восстановил в принципе демократическое правительство, Дима находился в Шартре, который был в занятой немцами части Франции. Сразу после начала войны он старался попасть добровольцем во французскую армию. Но из‑за его ампутированной руки его не приняли. После падения фашизма он решил пробраться в Рим. Перейти границу было нелегко, но ему удалось это сделать, и, к нашей несказанной радости, он неожиданно появился перед нами. Мы оказались вместе в это трудное время.
8 сентября все казалось мирно и спокойно. К концу дня мы с Димой отправились на виа Порта Пинчана к Тане Альбертини (дочке Татьяны Львовны). Мы должны были к ней зайти на минутку, только чтобы занести ей какие‑то продукты. Насколько помню, мы ее не застали дома и тут же спустились на улицу. Нам бросилось в глаза, что в минуты, пока мы поднимались в квартиру Альбертини, что‑то произошло. Виа Порта Пинчана на ходится в центре города, и вокруг нее большое количество отелей, полных иностранцами — в ту пору немцами. Едва мы ступили на тротуар, как нас чуть не сбили с ног люди, бегущие с чемоданами. Они казались в панике. Слышались обрывки немецких фраз. О том, чтобы остановить кого‑нибудь и спросить, что случилось, не могло быть речи. Темнело. Мы прошли несколько улиц и сели в автобус, чтобы ехать домой. В автобусе, наконец, узнали, что произошло. Только что объявили о подписании перемирия. Немецкие семьи спешно покидают город. Перепуганные итальянцы, сидящие в автобусе, говорят приглушенными голосами.