Проходит какое-то время, мне снится тяжелый бой, стрельба, разрывы снарядов. Вдруг на меня кто-то упал, я просыпаюсь, на мне лежит кто-то убитый, очевидно из орудийного расчета, машина горит, слышны яростные очереди пулеметов. Сразу же определил — немецкие. Вокруг светло как днем, немецкие осветительные ракеты взлетают одна за другой, мертвым огнем освещая местность вокруг.
Я спросонья не могу сразу понять, в чем дело. В кузове, кроме меня и убитого солдата, никого нет. Сбросив убитого, вскакиваю на ноги. Горит двигатель машины. Стоим в селе, слева большое поле, оттуда по нашей машине бьют два пулемета. Справа от ближнего дома и тоже по нашей машине посылает очередь за очередью зенитная пушка. Вот-вот взорвутся снаряды в кузове, он уже горит.
Через задний борт падаю вниз и сразу же отползаю под орудие между колес. У колес обода стальные, можно защититься от пуль, которые свистят и впиваются в землю где-то рядом или в орудие, отскакивая рикошетом и высекая искры. Лежать под орудием долго нельзя — скоро взорвутся снаряды и бензобак автомашины. Но кругом ровное поле — ни кустика, ни кочки, и ракеты одна за другой освещают все вокруг.
Делаю рывок вперед, метров на десять, воспользовавшись тем, что очередная ракета уже упала, а новая только взлетела и еще не разогрелась. Выручает и новая плащ-накидка темного цвета. Очередная ракета падает рядом, рукой притушил ее и сразу же делаю бросок вперед, еще метров на пятнадцать. Упал в придорожную канаву, вернее, кювет, но он мелкий, и укрыться в нем невозможно. Меня изрядно тряхнуло, послышался сильный взрыв, — понял, сзади взорвались снаряды в кузове, а затем и бензобак. Машина превратилась в яркий факел, освещая все вокруг. С характерным фыркающим звуком ко мне летит снаряд, мелькнула мысль: неужели свой снаряд убьет? Зажал голову руками, чтобы защититься от взрыва. Снаряд плюхнулся буквально в метре впереди, но не разорвался, я подумал: молодец, свой. Протягиваю руку — оказывается, не снаряд, а кусок лопаты, ручка которой отсечена более чем наполовину. Взял лопату в руку, прикрыл ею голову, снаряды продолжают с визгом разлетаться от машины в разные стороны.
Замолкли вражеские пулеметы, очевидно, немцы опасаются, как бы не попасть по своим. Вскочил, пробежал еще метров двадцать, упал в кювет, ползу дальше. Дорога раздваивается, а я не знаю, куда дальше ползти: вправо или влево. Справа недалеко отдельный сарай, от которого бил один из пулеметов, там, конечно, немцы, и, очевидно, они заметили меня, так как ракеты падают в мою сторону.
Ползу по левому кювету, неподалеку слева последний дом села. Стрельба прекратилась, только с треском горит машина, там что-то время от времени взрывается, очевидно, очередные ящики со снарядами. Немцы попрятались, чтобы не попасть под шальной снаряд.
Отполз еще метров 25–30, потом встал и пошел вперед. Прошел метров сто, вижу впереди цепь окопов, бруствером в мою сторону. По внешнему виду видно, что это окопы немецкие, в них видна солома. Лег, думаю: судя по всему, это передний край немцев и, очевидно, в окопах солдаты. Окопы один от другого метров семь — десять, незамеченным не проползешь. Подполз поближе к окопам, прикидываю: если солдаты в окопах, то они, конечно, все видели и должны еще наблюдать, ведь от начала этой трагедии прошло всего несколько минут. Всматриваюсь пристально в немецкую оборону, но там никого не видно.
Первый шоковый синдром у меня уже прошел, начинаю, думать: у немцев обычно на ночь в обороне остается боевое охранение с пулеметом и запасом ракет, а остальной состав уходит на отдых в деревню. Значит, пулемет в сарае и есть боевое охранение и в окопах никого не должно быть.
Залез в немецкий окоп, надо отдышаться и собраться с мыслями, понять, что же произошло. Вспомнил, что перед выездом я смотрел карту у командира батареи. Мы должны были ехать на запад, значит, уходить надо на восток, и побыстрее. Село рядом, да и до боевого охранения не более 150 метров. Посмотрел на небо, нашел Полярную звезду, определил направление на восток и пошел.
Вскоре началось кукурузное поле. Каждая кукурузина, которую я задевал, казалось, ломалась с оглушительным треском. У меня, кроме лопаты, другого оружия нет. Дело в том, что личного оружия не хватало и большинство младших офицеров, в том числе и я, его не имели. Думаю, нетрудно понять мое состояние в данной ситуации. Правда, лопата — это уже кое-что, с ней веселее стало.