Мои разведчики притащили мне велосипед с моторчиком. Я завел его, сел в седло и помчался вперед. Уехал километров на пятнадцать, дальше дорога расходилась на две стороны. Я остановился и часа три ждал подхода нашей колонны. Велосипед кому-то отдал, пересел на своего верного коня.
Нашей дивизии за отличия в боях на подступах к Бухаресту было присвоено звание «Бухарестская», а всему личному составу была объявлена благодарность Верховного главнокомандующего.
В Бухаресте произошло восстание против фашистского режима Антонеску, на стороне восставших был и король Михай, который в тот момент сыграл положительную роль. Румыния вышла из союза с Германией и объявила ей войну. Сталин наградил Михая только что учрежденным высшим орденом Победы.
Странно было наблюдать, как румынская дивизия, отступавшая перед нашим фронтом, вдруг остановилась, встретила наши войска, вошла в состав войск 2-го Украинского фронта и начала действовать против вчерашнего своего союзника вместе с нашими войсками.
На одной из развилок дорог мы увидели легковую машину, в которой сидел румынский генерал, командир дивизии. Человек двадцать румынских солдат по очереди толкали машину генерала, очевидно, у него в машине не было бензина. Румынские войска действовали по соседству с нашей дивизией почти до конца войны.
Мои разведчики пригнали красивую двухместную спортивную легковую машину красного цвета, сказали, что взяли в гараже на Бухарестском аэродроме. С шиком едем по шоссе. За рулем кто-то из разведчиков, правда, управляет неуверенно, но другого нет. Машина длинная, сзади, прямо на капоте, устроились еще двое или трое разведчиков, держась за сиденья, на которых расположились мы с шофером. Всем хочется прокатиться, хоть какое-то развлечение во фронтовой жизни, да к тому же никто из нас еще ни разу в жизни не ездил на легковой машине.
Почти до самого вечера катались по дорогам, не уезжая далеко вперед — там можно напороться на противника, мишень заметная, но и назад не едем, там попадемся на глаза начальству и машину отберут, что и случилось к вечеру. Нас увидел командир нашего дивизиона, высадил из машины, пришлось садиться на своих верных лошадок. Примерно через день или два случайно увидел эту машину, на ней уже раскатывал кто-то из приближенных командира дивизии.
Продолжаем быстро продвигаться вперед. Суточный марш 25–30 километров перекрываем в два раза. Это нелегко дается, особенно пехоте, к вечеру солдаты падают от усталости. Выдержать такой темп просто не по силам человеку, но и здесь сработала солдатская смекалка. В каждой роте раздобыли повозки с лошадьми, уложили туда солдатские вещмешки, шинели и прочие тяжести. Солдаты по очереди отдыхают на повозках, и это дает облегчение, а главное — позволяет двигаться с двойной скоростью по сравнению с уставной.
В один из дней, действуя впереди наших войск километрах в пятнадцати, мы догнали довольно большой обоз: повозки, груженные разным имуществом и продовольствием, а также овсом для лошадей, большое количество лошадей, целый табун, не меньше сотни. Сопровождают его румынские солдаты и офицеры.
Как потом стало известно, старшим там был румынский полковник. Нас встретили довольно враждебно, пришлось дать в воздух несколько очередей из автоматов и ручного пулемета, который у нас всегда был с собой. Румыны поняли, что с нами силой не договоришься, хотя их было раза в четыре больше, чем нас, а то и больше. Очевидно, этот обоз отступал вместе с немецкими войсками, не зная, что Румыния капитулировала и объявила войну Германии.
Мы потребовали от румынского полковника безоговорочной капитуляции, и я приказал ему построить всех своих подчиненных. Полковник попытался было что-то возражать, но мы не знали румынского языка, а он и его подчиненные — русского. Пришлось объяснять на солдатском жаргоне.
Мои разведчики быстро разоружили полковника и офицеров и арестовали их. Все солдаты обоза были построены, у них были изъяты оружие и боеприпасы. Кто-то из румынских солдат немного знал русский язык, как оказалось, он был молдаванин. Ему объяснили, что Румыния капитулировала и объявила войну Германии, предложили, чтобы он сообщил об этом всем своим солдатам. Те, узнав о происшедших событиях, весело загудели. Я объяснил нашему «переводчику», чтобы из своих солдат он назначил охрану и ждал подхода наших войск.
Мы потребовали, чтобы нам показали лошадей. Загудели румынские офицеры со своим полковником. Наш «переводчик» сообщил, что лошади — из конюшни короля Румынии и его приближенных. Я сказал что-то вроде: король Михай на нас не обидится. В общем, мы выбрали себе лошадей, которые нам понравились, и двинулись вперед.