Зима 1941/42 года в Сибири, да и в европейской части СССР была холодной, морозы стояли крепкие, и на занятиях приходилось не сладко. Теплой одежды не было: обычная шинель, сапоги яловые и буденовка. Шапки-ушанки только еще начали вводить в войсках. Нередко приходили с занятий в поле не чувствуя ног от холода. Сначала вытаскиваешь ногу, а затем с трудом отрываешь портянку, примерзшую к подошве сапога.
Довольно часто приходилось стоять в карауле. Нам выдавали при заступлении на пост валенки и тулуп. У каждого курсанта была своя винтовка-трехлинейка со штыком, с которой мы и ходили в караул. Стрелять из нее, насколько помню, нам не пришлось. Стрельбы проводили из нагана сначала в лагере, а потом в тире училища. Выводили нас и в зимний лагерь, кажется, дня на три. Помню заснеженный лес и землянки, обшитые внутри жердями. В общем обстановка была почти фронтовая, только что не было обстрелов и бомбежек.
В ходе повседневных занятий, особенно в поле, мне часто приходилось исполнять роль телефониста, и я довольно хорошо разбирался в полевых телефонах и прокладке кабельных линий. Это обстоятельство впоследствии сыграло определяющую роль в моей службе, о чем разговор впереди.
Занятия по тактике артиллерии проходили в основном в районе кирпичного завода, который был на окраине города Томска. Невдалеке протекала речка Утайка. Здесь можно было обогреться возле печей, которые располагались почти открыто, сверху только был навес.
Огневой службой занимались непосредственно на территории училища, а иногда в поле. Холод, морозы давали о себе знать, мы стремились в расчете попасть правильным. Орудия — 152-мм гаубицы образца 1910–1930 годов — были с одной станиной, довольно увесистой, на конце было «правило», что-то вроде Т-образного рычага, за который правильный по команде наводчика при наводке орудия в цель поворачивал станину то в одну сторону, то в другую. Это давало возможность согреться, так как надо было двигать станину. Но затем следовала смена номеров, с тем чтобы каждый побывал в роли других номеров, в том числе и наводчика, также в роли командира орудия и командира огневого взвода.
Кормили нас довольно хорошо, по курсантской норме, тем более что тыловые службы за лето и осень заготовили все, что необходимо для обеспечения нормального питания курсантов училища. Старшина нашей батареи был из курсантов, ранее проходивших службу в армии. У него было звание «старшина» — 4 треугольника в петлице.
Старшина был строгим парнем, и мы его боялись. Зычным голосом он подавал команды, особенно в столовой. С едой мы справлялись быстро, особенно в обед и ужин, после напряженной учебы. Старшина зорко следил за порядком в столовой. Если кто-либо из курсантов пытался заговорить во время приема пищи, то наряд вне очереди ему был обеспечен. Нам, «салагам», как правило, не хватало курсантской порции, хотя она была довольно калорийной, а тем, кто пришел в училище из армии, старше нас на два-три, а то и все пять лет, вполне хватало, и мы искренне удивлялись, что у них иногда кое-что оставалось в миске, даже хлеб. У нас такого не было, посуда всегда была чистой.
Обстановка на фронтах была очень тяжелой, можно сказать, катастрофической. Враг окружил Ленинград, вплотную подошел к Москве. Сейчас рубеж, куда дошли вражеские войска, является окраинами Москвы. Оккупирована Белоруссия, Украина. Враг рвался к Волге и на Кавказ, но в зиму 1941 года главной его целью было окружение и взятие Москвы и Ленинграда. Гитлер и его подручные настолько уверовали в победу, что уже были изготовлены и отпечатаны пригласительные билеты на парад и банкет по случаю победы.
С тревогой мы следили за событиями на фронтах и завидовали тем нашим курсантам, которые уходили на пополнение формируемых в области дивизий. Вскоре они отправлялись на фронт, в первую очередь под Москву. История зафиксировала тот факт, что поражение гитлеровских войск под Москвой во многом было обеспечено участием в боях сибирских дивизий.
В сложной, даже критической обстановке на фронтах проходил парад войск 7 ноября 1941 года. Он начался не в 10 часов, как обычно, а в 8 часов утра, чтобы вражеская авиация не смогла в связи с погодными условиями нанести удар по Красной площади. Парад состоялся. Заснеженные колонны войск проходили по Красной площади и сразу же шли на передовую. Во второй половине дня состоялось торжественное собрание, посвященное 24-й годовщине Октября, оно проходило в подземном вестибюле на станции метро «Маяковская». С докладом выступил Сталин. Он сообщил о тяжелых событиях на фронтах и высказал уверенность в том, что враг будет разбит, победа будет за нами. Мы внимательно вслушивались в слова Верховного главнокомандующего Сталина, который был назначен на этот пост решением Политбюро ЦК ВКП(б), и мы твердо верили в то, что так и будет. Вот мы попадем на фронт — и обстановка там решительно изменится. Думаю, нашу молодую наивность и самоуверенность можно оправдать и простить. Действительность оказалась многократно суровей и тяжелей, чем нам казалось в училище. Но ведь нам было еще только по восемнадцать лет — романтическая пора начала взрослой жизни, пора юности. К сожалению, юности у моего поколения не было. Фронт сразу же бросил нас в тяжелую взрослую жизнь, как щенков в холодную воду. Многие, очень многие заплатили за неопытность самым дорогим — жизнью. Уцелели буквально единицы из нашего выпуска.