Здесь мы уже воевали с большими удобствами: ночью на НП оставался дежурный офицер, разведчики и связисты с каждой батареи. Остальные же спускались вечером в село и ночевали в домах. А рано утром снова были на НП.
На второй или третий день после моего прибытия на новый НП я был дежурным на наблюдательном пункте ночью. Ночь прошла спокойно, но рано утром, когда еще не взошло солнце и была довольно густая дымка, в блиндаж вбежал разведчик, который дежурил возле приборов наблюдения. Он в волнении закричал: «Немцы!» Я немедленно выскочил из блиндажа, который был рядом с ячейками для наблюдений. Всматриваюсь в ту сторону, куда показывает разведчик. Действительно, метрах в ста пятидесяти движется цепь немецких солдат. Даю команду разведчикам открыть огонь из автоматов по противнику. Сам хватаю стереотрубу, разведчик берет буссоль, связисты второпях отключают телефоны, и мы под прикрытием огня наших разведчиков быстро отходим назад. Мотать линию связи уже нет времени. Немцы на какое-то время были прижаты огнем разведчиков к земле, но теперь уже пришли в себя и открыли сильный огонь по нас.
Три наших автомата (столько разведчиков прикрывали наш отход), конечно, не могли остановить немецкий батальон, и немцы вскоре вновь стали передвигаться вперед, пытаясь нас окружить. Дело в том, что рядом пехоты нашей не было. Считалось, что река и горы надежно обеспечивают этот участок фронта, вот противник и решил нас наказать.
До оставления НП я успел передать обстановку в штаб дивизиона и подать команду на огневую позицию своей батареи «К бою!». На ОП старший офицер батареи, очевидно, по автоматным очередям понял, в чем дело, и приготовился вести огонь прямой наводкой, но боялся попасть по нас, так как видимость была еще плохой.
Вскоре начался налет вражеской авиации на наши боевые порядки. Моя батарея огневую позицию заняла недавно, и противник ее еще не обнаружил, поэтому от бомбежки она не пострадала.
В бой вступила и наша пехота. Прошло часа два, мы отошли примерно с километр. Открыли огонь орудия моей и соседних батарей. Противник вынужден был залечь. Вскоре наша пехота нанесла фланговый контрудар. Завязался огневой бой. Неприятель закрепился на склонах гор и хорошо видел нашу пехоту, наносящую контрудар, поливал ее сильным огнем пулеметов, автоматов и минометов.
Сильный бой кипел весь день. Моя батарея прямой наводкой поддерживала контратаку наших войск, уничтожая огневые точки противника. К концу дня враг был выбит с занятых позиций и отброшен за реку Грон. Как потом стало известно, немцы, прикрываясь плохой видимостью участка реки между селами Теков-Брезница и Пуканец и отсутствием здесь наших войск, ночью переправились через реку и внезапно атаковали нас, пытаясь взять реванш за переход партизанского отряда через линию фронта.
На следующий день к нам на позиции прибыли румынские войска, которым мы и передали свой участок обороны, в том числе и я сдал свой НП румынскому офицеру-артиллеристу. Мы же переместились километров на пятнадцать ниже по течению реки Грон, где должна была начаться наша наступательная операция.
К концу дня, когда уже стемнело, мы заняли боевой порядок на новом направлении. Мой НП был на краю села, на кладбище. Здесь мои разведчики и связисты рядом с могилами вырыли ячейки для наблюдения и установили приборы. Поблизости были НП и других наших батарей и командира нашего дивизиона.
Видимость была очень плохой. Постоянная густая дымка и туман от реки не давали возможности видеть глубину обороны противника. Мы наблюдали только противоположный берег и деревья, закрывавшие дома села на той стороне. Но другого выбора не было.
Сюда подтянули войска, здесь заранее были оборудованы позиции наших войск. Впервые моя батарея разместилась на подготовленной саперами позиции, с окопами и даже блиндажами. На НП в связи с близостью немцев инженерные работы не проводились, чтобы не привлечь их внимание, поэтому мы сами его оборудовали. Всю ночь на огневую позицию подвозили боеприпасы — никогда раньше такого количества снарядов на батарее не было. Это свидетельствовало о том, что в тылу трудились не разгибая спины. Мы же готовили данные для стрельбы. Кроме того, надо было принять и рассортировать боеприпасы, снять с них осалку и т. д. Утром должна была начаться артиллерийская подготовка, а следом за нею наступление наших войск. Форсирование реки должно было проходить в период артподготовки, поэтому к нам предъявлялись особые требования — ни один снаряд не должен упасть в реку и ударить по своим. А между тем ширина реки менее 100 метров, и передний край противника поблизости от берега. В этом случае обычно говорят, что от артиллеристов требуется ювелирная работа. Это можно понять, если учесть, что нормальное рассеивание снарядов при стрельбе не менее 200 метров, а удар надо наносить по переднему краю противника, который от нашего переднего края ближе 200 метров. Тут есть над чем поработать!