Напряженно всматриваюсь вперед в село, но ничего не видно, кроме крыш и деревьев, которые иногда выхватывает свет очередной ракеты. Мои орудия готовы к стрельбе, но вести огонь опасно, можно попасть по своим. От Дыминского, который находится с командиром батальона, нет никаких известий, очевидно, им самим трудно определить, где идет бой. Здесь вся надежда на десантников. Действуя небольшими группами, они атакуют, не давая противнику опомниться и перехватить инициативу.
Посылаю вперед разведчика узнать обстановку. Минут через десять он прибежал обратно и, запыхавшись, докладывает, вернее, кричит: «Танки!» Пытаюсь у него выяснить, чьи танки и где они. Сразу же сам подивился абсурдности этого вопроса. Чьи же танки могут быть в тылу противника, где батальон начал бой. Дотошно у разведчика допытываюсь: где он видел танки? Разведчик показывает рукой влево, за овраг, по дну которого идет дорога в село и где находится большая часть колонны батальона. До боли в глазах всматриваюсь в ту сторону, куда показал разведчик, но в темноте ничего не видно, а при свете ракет противника, в стороне от них, темнота кажется еще гуще.
Посылаю за овраг разведчика с задачей уточнить, где танки противника. Сквозь треск автоматных и пулеметных очередей иногда слышен приглушенный звук моторов. Очевидно, это и есть цель для моей батареи.
Подаю команду: «Танки слева!» Расчеты с трудом разворачивают орудия влево. Второе орудие надо выкатить вперед влево, иначе оно будет в затылок первому, так как до этого орудия были развернуты на село. Расчет второго орудия пытается выкатить его, но сил недостаточно. Даю команду первому расчету и всем, кто здесь есть, помочь выкатить орудие. Грунт песчаный, всюду мелкий кустарник, и орудие с трудом движется вперед. Солдаты изо всех сил налегают на колеса: надо быстрее, танки ждать нас не будут.
Наконец удается выкатить орудие на позицию пригодную для стрельбы. По-прежнему еще темно. Выбегаю вперед к самому оврагу, пытаюсь что-нибудь рассмотреть в темноте. Мешают вспышки выстрелов и ракет. Наконец с трудом удается увидеть движение темной кучи, напоминающей скорее воз с сеном. Это и есть танк противника! До него метров 150–200. Бегу назад к орудию, пытаюсь наводчику показать, где танк, но он не видит его. Наконец в бледном свете очередной падающей ракеты удается увидеть силуэт. Сам кидаюсь к панораме прицела орудия, вращаю маховик панорамы, с трудом нахожу темное пятно танка. Наводчик прильнул к панораме, увидел цель. Подаю команду: «По танку, бронебойным, прицел 12, огонь!» Расчет орудия четко выполняет команду.
Раздается оглушительный, резкий звук выстрела. Пламя выстрела ослепило и меня, и расчет. Но звук удара снаряда по броне и затем звук рикошета его подтвердили, что снаряд попал по цели. Из машины серия красных ракет. Я даже испугался вначале: неужели попал по своему танку? Но сразу же мысль подсказывает: какие свои танки могут быть здесь, в тылу противника?
Подаю новую команду: «Огонь!» Вновь звучит резкий звук выстрела и вновь рикошет. Понял: очевидно, это тяжелый «тигр», его наши бронебойные снаряды не берут. Пока падали красные ракеты, рассмотрел, что там движутся два танка. К этому времени мой разведчик сообщил, что вдоль окраины села приближаются к выходу из оврага еще два танка. Понял, что гитлеровцы намереваются зайти с обеих сторон оврага, зажать там колонну батальона и передавить ее гусеницами.
Медлить некогда, подаю команду: «Подкалиберным, огонь!» Подбегаю ко второму орудию, показываю наводчику едва видимый силуэт второго танка. В это время происходит выстрел первого орудия. Слышен характерный звук, как будто снаряд увяз во что-то. Это свидетельствует о том, что снаряд попал в танк. Звучит выстрел второго орудия, и снова такой же звук. Оба танка остановились. Немецкие танкисты начали выскакивать из танков. В горячке боя схватил ручной пулемет, упал с ним на землю между орудий и начал короткими очередями стрелять по разбегающимся немцам.
Наши десантники из батальонной колонны, до этого с тревогой наблюдавшие вражеские танки, ободренные мощными звуками выстрелов моих орудий, бросились вперед к вражеским танкам, ловя танкистов.
Стрелять из пулемета нельзя. Опомнился, что я все-таки командир батареи, а не пулеметчик. Но сработал юношеский азарт боя, ведь мне было всего двадцать один год.
Пока батарея моя вела борьбу с танками, рассвело. В бинокль пытаюсь рассмотреть, что делается в селе, где идет основной бой нашего отряда. Два других танка, которые двигались вдоль окраины села к другому концу оврага, в котором находится часть нашего отряда: кухня батальона, повозки с боеприпасами, продовольствием и т. д., стоят без движения. Видимо, с ними справились батальонные пушки.