Часть вторая
Революция
Глава 1
Первые дни революции
Я был так занят и увлечен военными делами, что не заметил, как подошла весна 1917 года. В политических кружках я почти не бывал, хотя всю зиму провел в Петрограде. Отчасти потому, что был переобременен военной работой, отчасти же потому, что мои взгляды и устремления полностью расходились с настроениями политических кругов. Я искал разрешения вопроса в технической стороне дела. Но это не встречало ни малейшего сочувствия или отклика. Для русской общественности это был уже пройденный этап отношения к войне… Правда, настроения самих политических кружков были весьма пестры. Даже среди наиболее близких мне представителей общественности я наталкивался на самое различное отношение к вопросам дня. Так, помню, Н.Н. Суханов дал мне при встрече Кентальские резолюции[22], которые я возвратил ему с ироническими замечаниями относительно интернациональных чудаков. М.Е. Березин, бывший товарищ председателя Второй Государственной думы, встретил мои пылкие технические выходки сухим замечанием, что не о новом способе продолжения войны надо думать, а о том, как войну кончать. Мякотин удивился, когда я высказал пессимистические соображения о возможности быстро добраться до Константинополя.
Но был один вопрос, в котором все сходились: отношение к правительству. Необходимость смены правительства считалась аксиомой политической тактики. Ощущение фронта, глухое недовольство полуразбитой армии воплотилось в тылу в яркую оппозиционность. Носившееся над всем фронтом настроение «Войну нельзя продолжать» – в интерпретации наиболее слышного в тылу политического утверждения получило добавление: «Пока существует теперешнее правительство». Это был основной лозунг, звучавший ярко и ощутимо во всей деятельности Прогрессивного блока[23]. Речи в Государственной думе и политические слухи, тысячами ходившие по городу, несомненно, производили большое впечатление на армию. Офицерская среда с полной уверенностью присоединилась к ожиданиям [появления] нового правительства, которое сумеет лучше вести войну, сумеет возбудить народную энергию. И нам казалось, что и солдатская масса воспринимает так же политические настроения. Разве солдаты не просили меня дать им речь Милюкова против [премьер-министра] Штюрмера или речь Львова на Земском съезде в Москве?
В воздухе носились настолько отчетливые ожидания каких-то событий, что, будучи дежурным в батальоне в один из тревожных дней, когда, по всеобщему уверению, что-то должно было произойти, я звонил Керенскому из казарм, чтобы он имел в виду, что я дежурю в войсковой части, ближайшей к Таврическому дворцу[24].
Какого-нибудь участия в заговорщицких кружках того времени я не принимал. Лишь в конце января мне пришлось в очень интимном кружке встретиться с Керенским. Речь шла о возможностях дворцового переворота. К народным выступлениям все относились определенно отрицательно, боясь, что, раз вызванное, массовое народное движение может попасть в крайне левые русла, и это создаст чрезвычайные трудности в ведении войны. Даже вопрос о переходе к конституционному режиму вызывал серьезные опасения и убеждение, что новой власти нельзя будет обойтись без суровых мер для поддержания порядка и недопущения пораженческой пропаганды. Но это не колебало общей решимости покончить с безобразиями придворных кругов и низвергнуть Николая. В качестве кандидатов на престол назывались различные имена, но наибольшее единодушие вызывало имя Михаила Александровича, как единственного кандидата, обеспечивающего конституционность правления.
Я был настолько оторван от общественной жизни, что 26 февраля лишь вечером узнал, что в городе происходили какие-то демонстрации. М.Н. Петров прибежал ко мне в страшном волнении, рассказал о событиях, о стрельбе на улицах, стал говорить о необходимости военного выступления против правительства и побудил меня к тому, чтобы я отправился к Березину и попросил его связать меня с президиумом Государственной думы и выяснить, что могло бы быть, если бы мне удалось собрать офицеров и убедить их подписать резолюцию о подчинении батальона Государственной думе.
Я хорошо знал весь офицерский и унтер-офицерский состав нашего батальона. И мне казалось, что после тех предварительных разговоров и нащупываний, которые я имел и которые дали хороший результат, можно было в несколько дней подготовить подобную демонстрацию. Березин обещал принести мне ответ на следующий день около шести часов.
22
Резолюции Кентальской (или II Циммервальдской) международной конференции, прошедшей в Швейцарии в феврале 1916 г. в связи с расколом социалистов по вопросу отношения к войне на социал-патриотов и пацифистов.
23
Прогрессивный блок – объединение депутатов Государственной думы и Государственного совета, в который входили кадеты, октябристы, прогрессисты и некоторые представители «прогрессивных русских националистов». Блок был создан в 1915 г. После Февральской революции лидеры блока, кроме националистов, поддержали Временное правительство и вошли в его состав.
24
В Таврическом дворце размещалась Государственная дума. С началом Февральской революции в Таврическом дворце возник Временный комитет Государственной думы, взявший власть и преобразованный во Временное правительство.